— Господа! — с трудом выдавил первое слово Юрий Валентинович. Иначе он к ним обратиться не мог, потому как под его началом эти люди находились временно. — На нас возложена ответственная миссия: защита границ Отечества. А посему приказываю господину Селезнёву распределить весь личный состав в несение караульной службы. — Индуров хотел было добавить, как себя следует вести во время начала боевых действий, но передумал и отдал приказ: — Вольно! Разойтись!
Он вошёл в домик смотрителя — жутко мучила жажда. Понятное дело, после водки. Да плюс жара.
Селезнёв, сопроводив штабс-капитана долгим взглядом, снял фуражку, подошёл на край пристани, опустился на колени, зачерпнул воду рукой и ополоснув лицо, глубоко втянул свежий воздух с реки полной грудью.
По норову с Зеей на Дальнем Востоке могла сравниться разве что Бурея. Глядя на бурлящие потоки воды, невольно думалось, будто река срывается прямо с небес и диким потоком пробивает себе удобное русло, сметая всё на своём пути. Впрочем, младший следователь думал не о красоте и первозданности природы, а о том, что, если китайцы надумают атаковать по этой реке, тогда вражинам помимо лодок понадобится и плот-паром, который челноком ходил от одного берега к другому при помощи натянутого троса. Вот и вопрос: рубить трос сейчас или выждать? И главное — плот, что связывал дорогу, называемую в народе «колесухой», с городом, находился на противоположном берегу. Перерубить бы этот трос, как гордиев узел, прямо сейчас. А вот как думает «Их благородие» — неведомо. Подождём.
Через полчаса солдаты караульной службы уже не могли взять в толк, кто же над ними начальник: младший следователь или штабс-капитан? Штабс-капитан покинул личный состав, из дома смотрителя неслись аппетитные запахи. Смотритель успел пожарить яичницу и достать из погреба бутылку водки…
А младший следователь Селезнёв отдавал приказы. И первым — распоряжение достать из тарантаса бочонки со смолой и выставить их перед пристанью. Другим — напилить невысокие, в половину человеческого роста брёвна и перетаскать их ближе к реке, для установки бруствера. Третьих распределил на посты несения караульной службы. Никто Харитону Денисовичу вопросов не задавал: ежели Селезнёва прислал сам губернский полицмейстер, значит, и подчиняться ему следует, как начальству.
Ближе к ночи все поручения младшего следователя были исполнены. На самой пристани, к которой обычно пришвартовывался плот, и на берегу, с обеих сторон, солдаты выложили из брёвен с помощью верёвок и кольев своеобразные укрепления, которые могли спокойно прикрыть солдат от пуль.
После сделанного осмотра Селезнёв приказал всем, кроме караула, отдыхать. А сам, присев на бревно, долго всматривался в противоположный берег реки. «Что день грядущий мне готовит?» — неожиданно всплыло в памяти, и Харитон Денисович тихонько рассмеялся. Эдак и до славы Рыбкина недалече. Конечно, стихи — не та стезя. А вот истории вроде тех, что про Шерлока Холмса, он вполне может покрапывать. Вон сколько материала набралось за последние дни!
Полина Кирилловна с трудом стянула платье, переоделась в шёлковый китайский халат и бросилась на кровать. Ноги после трудового дня ныли от непривычной боли. Хотелось встать под упругую и холодную струю воды, смыть с себя усталость словно пыль вместе с обжигающим солнцем. С маслеными взглядами офицеров. С матерщиной солдат за ее спиной. С грязной посудой, которой, казалось, нет конца и края. И с безразличием Олега Владимировича…
Девчонка-служанка Агафья осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что барышня не спят, проникла внутрь комнаты.
— Полина Кирилловна, — тихонько позвала она, приблизившись к кровати.
— Что тебе? — отвечать не хотелось. Впрочем, как и слушать. Но девчонку мог прислать батюшка.
— Вам письмо!
Девушка вмиг поднялась с перин.
— От кого? — с надеждой произнесла она.
— От Юрия Валентиновича, от Индурова. — Агафья быстро достала из-под фартука вчетверо сложенный лист и протянула хозяйке. — Приезжали они сегодня, днём! Строгие… Всё об вас спрашивали.
Полина Кирилловна раздраженно взяла письмо и, не разворачивая, бросила его на стол.
— Ступай! — приказала служанке, а сама вновь упала на кровать.
Опять Индуров! Никуда от него не деться. Прилепился словно банный лист… Полина Кирилловна прикрыла глаза. Господи, только бы завтрашний день начался не встречей со штабс-капитаном. Хватит того, что этот влюблённый дурак намедни учудил. Хорошо, папенька не видел. А может, и плохо. Вот посмотрел бы в тот вечер в белёсые его глаза, да поменял бы мнение и о штабс-капитане, и о других офицерах. Всё ему будущее дочери покоя не даёт!
Дрёма постепенно делала своё неторопливое дело. Ещё минута, поняла Полина Кирилловна, и она заснет. Девушка заставила себя подняться, принять ванну. Сон прошел ненадолго. А надобно отдыхать. Завтра вновь следовало доставить обеды на позиции, придётся просыпаться часов в девять, а то и раньше.
Письмо Индурова навязчиво лезло в глаза. Она повертела в тонких пальцах белый квадратик, тяжело вздохнула и развернула лист:
«Дорогая, обожаемая Полюшка! К сожалению, на некоторое время вынужден покинуть вас. Военные действия вынуждают мою персону оставить город для несения охраны важного, стратегического объекта. Сколько буду отсутствовать, не ведаю. Вполне может так статься, что я Вас более не увижу. А потому, разрешите ещё раз признаться Вам: я Вас люблю, дорогая моя! Не просто люблю, боготворю! И смерть моя, коли таковая наступит, будет во имя Вас, потому, как…»
Полина Кирилловна прервала чтение, брезгливо смяла и бросила бумажный комок в угол. Она легла и слегка прикрылась лёгкой, шёлковой простынёй. Не нужна мне его смерть, усмехнулась красавица. Впрочем, как и жизнь. Полина Кирилловна с силой закрыла глаза. Спать. Забыть и спать. Дура! Вбила себе в голову, будто влюбилась в Олега, а на самом деле… Тело рванулось, резко развернулось в кровати, лицо уткнулось в подушку. А что на самом деле? То и есть! Люблю! Зубы сжали наволочку. Слёзы сами проложили тропинки по щекам. Люблю, и ничего с этим не поделать. А он… Одна только радость — не увидит в ближайшее время Индурова. А ежели и вовсе более не будет того лицезреть, то радость станет бесконечна.
Ничего. Ничего! Как говорит батюшка: иногда и лапти за хозяином ходят. Завтра она как-нибудь придумает, чтобы вновь встретиться с Олегом. Обязательно придумает. А сейчас спать. Чем быстрее уснёт, тем скорее наступит завтра, которое ей принесёт радость от встречи с ним.
Кнутов, сняв с головы котелок и держа его за спиной, медленным шагом сопровождал Киселёва по дороге домой. По инициативе полицмейстера они решили возвращаться пешком. Дрожки губернского полицмейстера следовали за ними, будто надеясь, что хозяин передумает и ещё сядет в них, чтобы побыстрее добраться до опочивальни. Артиллерийский обстрел закончился, и город оккупировала тишина.
Не слышно ни ругани пьяной публики, ни криков молодёжи. Даже птицы боялись выдать себя голосами.
