— Да, — буркнул Бухин, не зная, как себя вести.
— А пистолет у вас… с собой?
— Всегда с собой, — подтвердил Лысенко, разглядывая сынов богемы. — А вы кто?
Между тем красавчик явно запал на Бухина и, игнорируя капитана, снова обратился к нему:
— Фигурка у вас классная. Танцами никогда не занимались?
— Айкидо, — кратко бросил старлей, уже пришедший в себя.
— Интересно, интересно, — пропел любопытствующий. — У меня всегда была мысль поставить балет с элементами айкидо. Айкидо — это не только спорт. Это почти танец. Такая выразительная пластика, напряжение, мужественность! Если бы я был режиссером… Не хотите поговорить об искусстве… ну, скажем, вечером за чашечкой кофе?
— Так Савицкого не видели? — не в тему снова спросил Лысенко.
— Вы не в то крыло зашли, — помог второй танцор, который до этого молча стоял у стены. — Оперные репетиционные направо, а здесь — мы.
— Большое спасибо. Пошли, Сашок. — Капитан живо развернулся и затопал вниз.
— Если хотите поговорить о Савицком, то зайдите часика через два, Саша, — все не отставал от Бухина красавчик.
— Если у вас есть что рассказать, то давайте прямо сейчас. — Бухин повернулся.
— Сейчас не могу. У нас репетиция. Давайте встретимся вечером, а? В кафе напротив театра?
— Там видно будет, — уклончиво пообещал старлей.
— Телефончик оставьте…
Догнав Лысенко уже внизу, Бухин пожаловался:
— Ничего себе, еле отделался.
— Да ладно, — ухмыльнулся Лысенко, — это еще что! Вежливо, на трезвую голову, и с разговорами об искусстве. А вот меня один раз даже лапали! И что? Пришлось терпеть… в интересах дела.
То ли потому, что было утро, то ли еще отчего, но театральные недра в оперном крыле были совершенно безлюдны. Подергав наудачу несколько дверей, они снова повернули направо и тут услышали звук.
— О! — сказал Лысенко. — Точно! Поют.
— М-ми-и-и, м-ми-и-ииии… Мм-ма-а, мма-а-ааааа… Мм-о-о, мм-оооо… о-о-о… о-о-ооо… Мм-у-у, мму-у-у…
Капитан приоткрыл плотно пригнанную, обитую войлоком дверь, и звук вырвался на свободу. Впечатление было такое, что из тоннеля вылетел на полном ходу паровоз и оглушил гудком:
— У-у-у-у!
Лысенко отпрянул, а из помещения послышалась приятная мелодия и полились необыкновенной мощи и красоты звуки. Слов капитан не разобрал — пели на каком-то неизвестном ему языке.
— «Риголетто»
[1]
, — пояснил просвещенный Бухин.
Они опасливо заглянули в комнату. Рояль стих. У инструмента спиной к вошедшим сидела полная дама. Лысоватый, небольшого роста мужчина в синем поношенном свитере обернулся к двери.
— Кх-м, — кашлянул Лысенко, вертя головой и ища глазами источник невероятного звука. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — ответил человек в синем свитере обыкновенным голосом, а дама удивленно повернулась. Кроме этих двоих и рояля, в комнате больше никого не было.
— Это вы здесь… пели?
— Я, — пожал плечами человек. — Алла Аркадьевна, простите, я сегодня совершенно не в голосе. Это мучение какое-то. Давайте отложим. Я пойду.
И тип в свитере протиснулся мимо визитеров.
— Эй, — растерянно позвал Лысенко, — простите! Извините, вы не могли бы…
Но певец уже ушел, аккуратно затворив за собой дверь.
Женщина у рояля вопросительно посмотрела на пришельцев.
— Капитан Лысенко, старший лейтенант Бухин, — представился капитан за двоих. — Как нам найти режиссера Савицкого, не подскажете?
— Я не знаю. — Концертмейстер нервно закрыла ноты и захлопнула крышку инструмента. — Может быть, в репетиционном зале. Не знаю. А вы насчет…
— Да, — подтвердил Лысенко. — Именно. А вы могли бы с нами поговорить?
— Я?.. — растерялась дама. — Господи! О чем?
— Вы покойную хорошо знали?
— Оксаночку? Ну конечно…
— Так я с вами поговорю немножко, хорошо? — Капитан придвинул от окна стул. — Вы ведь свободны?
Дама невольно кивнула. Когда капитан включал свое обаяние на полную катушку, это действовало на женщин подобно пресловутому взгляду удава на кроликов.
— А ты, Саня, иди дальше, может, все-таки Савицкого найдешь, — велел напарнику он.
— Его, скорее всего, в это время еще нет, — запоздало сообщила Алла Аркадьевна, когда старлей уже скрылся из виду.
— Ничего-ничего, — заверил ее Лысенко. — Мы тут с вами побеседуем, а он еще кого-нибудь разыщет…
Пройдя пустынный холл третьего этажа, где солнце желтыми флагами лежало на паркете, Саша наугад свернул в первый коридор и наткнулся на дверь с табличкой «Канцелярия». Дверь оказалась незапертой, и поэтому старлей без стука ввалился в помещение, где на него неодобрительно воззрилась пожилая женщина в черном, вышитом бисером платье. Женщина чем-то напоминала черепаху.
— Стучаться надо, молодой человек, — скрипучим голосом сказала она.
— Извините, — пролепетал Бухин. Ну надо же, после того как они стучали в десятка два запертых дверей, первая же, ручку которой он наугад дернул, оказалась открытой!
— Вы из милиции, конечно?
— Да, — ответил Бухин и покраснел.
— И что вы хотите?
— Лё-ле-чка! А вот… — Внезапно впорхнувшая в комнату особа остановилась на полуслове и вопросительно посмотрела на гостя.
— Из милиции, — хмуро объяснила хозяйка. — Ворвался, как к себе домой! Так что вы хотели?
— Извините, — выдавил Бухин. — Я случайно… Никого нигде нет… Я уже все обошел. Еще раз простите за вторжение.
— Ну-ну, — хмыкнула «черепаха». — Конечно, нигде никого нет! Никто никуда не спешит, отсыпаются все, так уж у нас заведено!
— Мне нужен режиссер Савицкий. Вы не могли бы мне помочь? — почти заискивающе спросил Бухин, все еще переживая свое невежливое появление.
— Елена Николаевна, заведующая оперной труппой, — наконец соизволила представиться хозяйка кабинета, по-прежнему сверля милицейское лицо недобрым взглядом. — Да, а это наш концертмейстер, Тамара Павловна, — нехотя представила она пришедшую. Видно было, что разговаривать с невоспитанным визитером она не желала, но приличия, как говорится, хотела соблюсти.
Внезапно Бухин увидел на столе у хозяйки книгу.
— Вы знаете, это самая потрясающая книга, которую я читал за последние двадцать лет! — объявил он.
