– Так и я о том же! Вы понимаете, я папку заметила практически сразу, открыла дверь – коридор пустой. Разве что она бегом бежала. А что, здесь камер нет?
– Как раз сегодня собирались установить. Это новое крыло, и отдел новый, камер внутри пока нет. Ладно, я подумаю. Кстати, а что за запах у тебя здесь?
– Запах?
Я потянула носом – пахнет яблоками, офисом, новой мебелью, а больше ничем. Ну, химией какой-то пахнет – наверное, уборщица мыла окна или еще что-то. Я только сейчас заметила.
– Быстро на выход!
Фролов подскочил и дернул меня за руку, а сам на ходу достал рацию.
– В рекламный отдел, протокол ноль-один!
Мы стоим в пустом коридоре, Фролов крепко держит меня за руку. Но я не собираюсь возвращаться в кабинет, хотя никакого особенного запаха я не учуяла. Возможно, у Фролова музыкальный нюх.
В коридоре показались ребята, одетые в форму охранников. Вообще-то все охранники, которых я видела, носят костюмы или форменные рубашки и брюки. А здесь секьюрити одеты в черную форму наподобие армейской и обуты в берцы, но в данный момент поверх формы на них надеты прозрачные костюмы из какого-то пластика или целлофана, бог знает.
Фролов кивнул в сторону моего кабинета, ребята надели противогазы, достали какие-то приборы и скрылись за дверью.
– У тебя есть вопросы?
– Есть, и много. – Я вздохнула – да я переполнена вопросами! – Но я их не задаю, потому что вы мне на них вряд ли ответите.
– Отчего же. Протокол один-ноль – химическое загрязнение. Мне показался подозрительным запах в кабинете, и сейчас он, по-моему, усилился. А сотрудников не видно, потому что все кабинеты оборудованы так же, как твой. У них нет причин шляться по коридору, каждый сидит и работает. Это одна из наших находок: на работе человек должен чувствовать себя комфортно, его личное пространство должно быть больше, чем стол в общем помещении. Конечно, всем без исключения такие условия не нужны, есть работа чисто механическая, но люди, которые что-либо создают, обеспечены подобными комфортными кабинетами. Вопросы есть?
– Есть, но я вам их потом задам.
– Вот же заноза в заднице! – Фролов рассмеялся. – Дэн прав, с виду такая тихоня, воды не замутит, а на самом деле…
– Очень мило. В заднице, значит…
– Ты права, к девушке это неприменимо. Но что поделать, я…
Ага, старый солдат, не знающий слов любви. Я это уже проходила, больше не надо, унесите.
Дверь открылась, вышел один из охранников.
– Откуда у вас это?
Он показывает мне чашку с цветами и насекомыми, которую зачем-то поместили в герметичный прозрачный контейнер.
– Чашка? – Надо же, обычная чашка! – Маша выдала. Мне кулер поставили, там горячая вода есть – чай заваривать или кофе. А я чашку не принесла, вот она и выдала мне одну из тех, которые дарят клиентам.
– И ты не пила из нее, конечно. – Фролов фыркнул. – Потому что ни чая, ни кофе не пьешь, у тебя жестокий гастрит, а эти напитки вызывают изжогу. Ты пьешь соки из запаянных пакетиков, но никто предположить не мог, что ты не станешь пить халявный кофе с халявными круассанами и джемом. А ты не стала, потому что аккурат перед работой мы с тобой больше часа ели сладости, которые ты запивала свежеотжатой кровью убитых апельсинов. Так?
– Ну, да. Вы же сами со мной были.
– Именно. Но кто об этом еще мог знать? Правильно, никто. Что с чашкой?
– Она изнутри обработана веществом, которое при попадании в кровь вызывает остановку дыхания. Обнаружить следы этого вещества в организме спустя час после смерти невозможно, потому что оно распадается вместе с белком. Вещество летучее и очень едкое, а потому сверху напылили нечто вроде защитной пленки, которая от кипятка должна была раствориться в течение пары минут. Тут уж одного глотка хватило бы. Но барышня, по счастью, пить из этой чашки не стала, а сполоснула ее и поставила в шкаф. Отравляющее вещество из-за попадания воды весь день разъедало напыление, и, когда разъело окончательно, стало испаряться. Вот вам и запах.
То есть меня кто-то собирался убить? Опять?! Вот, блин…
– Кабинет сейчас безопасен? – Фролов снова достал рацию. – Или потребуются специальные мероприятия?
– Само по себе вещество очень ядовито, но чтобы оно вызвало смерть, находясь в газообразном состоянии, его должно быть гораздо больше. Расчет был именно на то, что девушка захочет выпить кофе или чаю. И даже если бы она сок налила, то успела бы выпить его лишь до половины – жидкость растворяет напыление. Не мгновенно, конечно.
– А девушка соки пьет прямо из пакетиков через трубочку, как тинейджер. – Фролов ухмыльнулся. – Нельзя строить планы, опираясь на допущения и представления о типичном поведении.
– Тем не менее какое-то время вещество испарялось, и я бы не назвал кабинет безопасным. Сейчас все напитки и съестное мы вынесем, кулер заменим, а помещение приведем в порядок – очистим поверхности, проветрим, произведем замеры – все как положено. А барышне пока найдите другое место. Сейчас я вам подам сумочку и пальто, а вы, девушка, мне ключик от кабинета отдайте.
В дверь входят еще охранники, на этот раз в обычной черной форме. Кабинет Маши закрыт, но у них есть ключ. Я слышу приглушенные голоса, потом из кабинета показалась Маша – испуганная, бледная, за ней вышла охрана.
– Константин Николаевич…
– Тебе придется мне кое-что объяснить, Маша. Ко мне ее ведите, я сейчас спущусь. – Фролов посмотрел на меня. – Идем, у Ольги посидишь, от рабочего дня ничего не осталось. Сейчас надо администратора прислать, скоро сотрудники расходиться начнут, нужно проследить за порядком. Идем, время дорого. Морока мне с тобой…
– А давайте я просто уволюсь. Зачем вам со мной возиться.
– Это ты придумала просто отлично. Давай уволься, и завтра тебя убьют уже точно. Нет, пока ты у меня на глазах, ты будешь в относительной безопасности. А я разберусь, кому так резко понадобилось остановить твое дыхание.
Вот и я хотела бы это знать.
Мы спустились на пятый этаж, и Фролов толкнул дверь кабинета Ольги.
– Вот, Ольга Владимировна, из рук в руки под твою ответственность.
– Что случилось?
– Она сама тебе расскажет, мне сейчас некогда. Все, дамы, счастливо оставаться – не прощаюсь, еще увидимся.
Ольга подняла на меня взгляд – отстраненный и холодный. Как у Мирона. Понятно, почему они вместе тусили – им друг перед другом не надо ломать комедию, притворяясь кем-то другим. И передо мной не надо, потому что я точно знаю, кто они есть. Но ее взгляд иногда меня нервирует.
– Я не виновата! – Мне нужно, чтобы она поняла, что происходит. – Они первые ко мне цепляются!
– Детский сад – трусы на лямках. – Ольга кивнула в сторону дверцы в стене. – Бери сок, пей. И расскажи мне, что случилось, пока я не лопнула от любопытства.
