На разных уровнях нарастает откровенная демонстрация жесткости в отношении России и ее граждан. Выше говорилось уже о показательных военных учениях 2006 года. Все труднее идут экономические переговоры. Для Дальнего Востока России серьезную проблему уже на протяжении многих лет создает китайская организованная преступность, контролируемая и координируемая разведывательными службами КНР.
Наконец, в последние месяцы систематический и организованный характер приобрели избиения российских «челноков» в приграничных китайских городах. Проблема стала настолько острой, что к ней обратилась телепрограмма «Постскриптум», традиционно относившаяся к мифу о «российско-китайской дружбе и стратегическом партнерстве» как к священной идеологической корове.
Китайное стало явным. Китай действует все нахрапистей, и это ясно всем — кроме тех (а это подавляющее большинство российской политической «элиты»), кто сознательно засовывает голову глубже в песок.
2010
«Эпохальность» 2009-го выразилась, прежде всего, в том, что российскому руководству — военному и политическому — пришлось, наконец, высунуть голову из песка. Сделало оно это по-разному, но об этом чуть ниже.
Если учения 2006 года озадачили военных экспертов, то еще более масштабные военные учения «Куюаэ-2009» (крупнейшие за 60-летнюю историю КНР) уже не оставили никаких сомнений: НОАК намеренно демонстрирует свою готовность к крупномасштабной сухопутной наступательной операции на территории России.
На этот раз в учениях, проходивших на территории четырех военных округов, участвовали около 50 тысяч военнослужащих сухопутных сил и ВВС, проверялись новейшие системы вооружений и национальная спутниковая навигационная система. Глубина броска общевойсковых дивизий была увеличена с одной тысячи километров (в 2006-м) до двух тысяч.
Ни в Гималаях, ни в Тайваньском проливе, ни в отражении гипотетической атаки США с воздуха и моря подобный боевой опыт Китайской армии не понадобится. Как мы и предполагали два года назад, горизонт военно-стратегического планирования КНР, очевидно, сократился на 10–15 лет — время, отводившееся ранее на военное решение Тайваньской проблемы. Перед НОАК стоят уже следующие перспективные задачи.
Для российских военачальников прикидываться и дальше шлангами в угоду политическим установкам стало просто невозможным. Красная Шапочка уже не могла не задать себе вопрос, зачем китайская бабушка отрастила себе такие длинные зубы.
23 сентября 2009 года на официальном сайте Министерства обороны РФ, размышляя о военных угрозах России на различных стратегических направлениях, начальник Главного штаба Сухопутных войск генерал-лейтенант Сергей Скоков высказал мысль совершенно очевидную и даже банальную, но абсолютно недопустимую для российского официоза в атмосфере последних полутора десятилетий стратегического братания с Китаем и совместной «борьбы с однополярным миром»:
«…Если мы говорим о Востоке, то это может быть многомиллионная армия с традиционными подходами к ведению боевых действий: прямолинейно, с большим сосредоточением живой силы и огневых средств на отдельных направлениях».
Надо полагать, что прежде чем обсуждать подобные перспективы в сети, высшие военачальники детально проинформировали политическое руководство страны о том, что происходит на наших восточных границах.
Наверняка они хотя бы в общих чертах ознакомили национальных лидеров и с официальными доктринальными установками военных теоретиков КНР о «жизненном пространстве», которое, как те полагают, «используется для обеспечения безопасности, жизнедеятельности и развития страны» и «для сильных держав далеко выходит за рамки их государственных границ». А стратегические границы жизненного пространства «должны перемещаться по мере роста комплексной мощи государства». Кстати, не с этой ли доктрины и списана ученически медведевская внешнеполитическая концепция «зоны привилегированных интересов России». Так, знаете ли, приятно, «вставая с колен», порассуждать в концептуальном плане, не имея ничего за душой, о территориях своих соседей как о зоне своих привилегированных интересов.
А каково самим почувствовать себя на чьей-то зоне, если этот кто-то, обладающий второй экономикой мира, серьезным ракетно-ядерным потенциалом и многомиллионной армией, заточенной на глубокие сухопутные наступательные операции, тоже захочет преодолеть крупнейшую геополитическую катастрофу XIV века — распад Монгольской империи, или для начала хотя бы крупнейшую геополитическую катастрофу второй половины XIX века.
Нет, не прямыми военными действиями, разумеется, а исключительно в духе стратагем Сун Цзы: «Эффективный контроль, осуществляемый в течение продолжительного времени над стратегическим районом, который находится за пределами географических границ, в конечном итоге приведет к переносу географических границ». («Цзефанцзиньбао», 10.03.1988, цитата по А. Храмчихину, 2009 год.)
Как справедливо предупреждало Министерство регионального развития РФ (и об этом тоже, видимо, было доложено высшему политическому руководству) в подготовленном им проекте «Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока, Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области на период до 2025 года», главной «угрозой» и «вызовом» региону является «опасность превращения этой территории только в источник энергоносителей и сырья для стран АТР».
И обладая таким знанием, в котором столько печали, какие же исторические решения принимает высшее российское политическое руководство во второй половине 2009 года? Эпохальные. Игнорируя все предупреждения экспертов, оно само реализует «угрозы» и «вызовы» российскому суверенитету, действительно превращая территорию Дальнего Востока и Восточной Сибири только в источник энергоносителей и сырья, но не просто «для стран АТР», а для одной из стран АТР. Той самой, которая почему-то с настойчивой регулярностью убедительно демонстрирует нам свои потенциальные возможности по использованию военной мощи на территории России.
В ответ на эту демонстрацию российское руководство капитулировало на экономических переговорах и пошло на те соглашения, которых китайская сторона домогалась от нас в течение многих лет. Сначала глава КНР Ху Цзиньтао и президент Дмитрий Медведев торжественно подписали в Кремле сделку века (по медведевскому выражению) — контракт на двадцать лет на поставку Россией Китаю 300 млн тонн нефти общей ценой 100 млрд долларов (меньше 50 долларов за баррель). Учитывая, что еще придется построить нефтепровод с заявленной стоимостью $ 29 млрд, реальная цена для России будет значительно меньше и явно убыточной. Однако первый вице-премьер Игорь Сечин поспешил публично объявить ее «справедливой». Впрочем, лично для г-на Сечина и других августейших нефтетрейдеров, скрывающихся за фигурой какого-нибудь скромного вьетнамского посредника с бутанским паспортом Тим Чен Хо, цена эта может оказаться даже очень справедливой. Так или иначе, был сделан первый важный шаг к превращению Российской Федерации в сырьевой придаток Срединной Империи.
Но наш младшенький президент, привыкший за годы своей непорочной службы в комитете по внешним сношениям питерской мэрии и «Газпроме» если делать, то по-большому, не мог, естественно, на этом остановиться и подписал с тем же Ху 23 сентября 2009 года (случайное, но весьма символическое совпадение с датой заявления генерала Скокова) в городе Нью-Йорке еще одно эпохальное соглашение — «Программу сотрудничества на 20 092 018 гг. между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России и северо-востока КНР», включившую более 200 совместных проектов.
