— Это почему?
— Ну, душа не тело, может какую-нибудь пакость устроить тому, кто стоит у нее на пути.
— Ты шутишь? Как чья-то там душа может мне навредить?
— Жаждешь проверить или все-таки поверишь на слово?
— Пожалуй, поверю.
— Это правильно!
Пострадавший скончался через час. Больше экспериментировать я не стал. Интересно то, что форточка, открытая мной, «не работала», но стоило Петровичу приложить руку — душа страдальца вскоре обретала покой.
Нам многого не дано понять. Мне иногда кажется, что человек всего лишь инструмент, проводник в чьих-то руках. И то, что мы, медики, играем со смертью, отбирая у нее добычу, еще не говорит о том, что мы всемогущи. А когда кто-то из нас, окрыленный успехом, забывается и начинает думать, что может поспорить с самим Богом, происходит сбой, за которым следует смерть пациента.
Нельзя забывать о том, что мы — только люди.
Глава 18
И так бывает
Шел апрель 2001 года. Земля зеленела свежей травой, пригорки золотились мать-и-мачехой, снегопады сменились дождями. В один из таких дождливых дней я дежурил в больнице.
Леонтий Михайлович поменял планы и решил задержаться у нас еще на пару месяцев. Были какие-то проблемы при ремонте квартиры, так что он часто выезжал в область контролировать процесс. Вот и тогда была пятница, день дежурства Ермакова, но дела позвали его в город. Он упросил меня отдежурить, а сам укатил вечерним поездом, пообещав прибыть в понедельник.
Ох, не люблю я дежурить по больнице! Ладно если привезут хирургическую патологию, а если другую? И страшно, и неинтересно, и дежурство превращается в каторгу. Хорошо, что еще отменили освидетельствование нетрезвых водителей.
Честно говоря, это плохая примета — подменять дежурантов, но мне хотелось выручить шефа. «Тем более завтра суббота, — думал я. — Можно отдохнуть, и Саныч дежурит на дому экстренным. Дам ему сегодня расслабиться, у нас если кто из хирургов по больнице дежурит, то экстренных на мелочовку не вызываем, сами справляемся».
Дождь усилился, громыхнула молния; неожиданно около полуночи отключили свет и телефон. «Вообще замечательно! — рассердился я. — Света нет, связи нет! Можно спать ложиться!»
Перед отбоем я проверил медсестер — они зажгли керосиновые лампы; выдали одну и мне, так как электрический фонарик, положенный дежурному врачу, уже практически выдохся. Пожелав всем спокойной ночи, я отправился спать — ординаторская у нас тогда располагалась на последнем, третьем этаже — и быстро заснул под шум дождя.
— Дмитрий Андреевич, Дмитрий Андреевич! Вы где? — услышал я тревожный голос дежурного фельдшера «скорой».
— Здесь я, на диване! Сейчас лампу зажгу!
Свет керосинки выхватил знакомое лицо из темноты.
— Что случилось?
— Да тут к вам с ребенком пришли, хотят пообщаться!
— Пусть проходят, а который час?
— Два часа ночи!
В ординаторскую вошли две молодые женщины, одетые в мокрые плащи. Та, что помоложе, держала на руках грудного ребенка.
— Вы дежурный врач? — с вызовом спросила старшая женщина.
— Да, я, а что произошло?
— Нам сказали, что вы хирург, но нам нужен педиатр! У Коки три дня температура под сорок и кашель! Нам нужен детский врач!
— Сожалею, но света нет, связь тоже не работает.
— Безобразие! А что есть?
— Ничего нет, но я могу посмотреть вашего Коку.
— А вы сумеете? — с недоверием покосилась на меня недовольная дама.
— Думаю, да. Я, знаете, в свое время закончил медицинский институт, а там нам как раз преподавали и курс детских болезней.
— А вы еще и остряк! Издеваетесь, да?
— Ну, как можно, я же доктор. Я всегда готов прийти на помощь страждущим! Вот вы три дня сидели и смотрели, как у вашего мальчика поднимается температура и развивается кашель, вместо того чтоб как все нормальные люди или на дом врача вызвать, или на прием прийти.
— Я, между прочим, только сегодня из Москвы прилетела, я там живу! — надулась дама.
— Нет! Вы тащите больного малыша по улице, ночью в дождь, — словно не слыша ее, продолжал я. — А когда вам предлагают помощь, вы начинаете привередничать. А нет у нас педиатра сей момент, нет! Тут не Москва, а глухая провинция. Днем надо приходить к педиатру!
— Да как ты со мной разговариваешь?! — вспылила дама, перейдя на «ты». — Да, я! Я!
— Скажешь, что я здесь последний день работаю? Так я это сто раз уже слышал! — теряя терпение, перебил я даму. — А кто будет работать — ты, что ли? Ты будешь по ночам ждать, что к тебе заявятся с ребенком, болеющим три дня, и начнут права качать, ты?
— Маша, прекрати! — подала голос девушка с ребенком. — Доктор прав, надо вовремя обращаться. И он не виноват, что нет света и телефон не работает.
— Он не виноват! — завопила Маша. — Он, конечно, не виноват! Да здесь все виноваты! Здесь все уже прогнило! Все на ладан дышит, дождь пошел — свет отключили, молния блеснула — телефон не работает! О, как хорошо, что я вовремя отсюда смоталась! И тебе, Верка, говорю, бросай ты своего водителя, и поехали со мной в Москву! Тут даже медпомощь оказать не могут!
— Э, спокойно на поворотах, мадам! Я вам в помощи не отказывал!
— Ты? — кинув презрительный взгляд в мою сторону, сквозь зубы выдавила Маша. — Ты вон только на диване дрыхнуть можешь!
— Доктор, — подала голос Вера. — Не обращайте внимания на мою сестру, она только вечером приехала, устала. Посмотрите Коку, пожалуйста.
— Укладывайте ребенка на диван, раздевайте, я пока фонендоскоп на посту возьму.
— Даже фонендоскопа у них своего нет, — зашипела мне вслед Маша.
— Ну, хирургу он на шее и не нужен, — мимоходом объяснил я. — Заодно и градусник возьму, температуру померяем.
— Боюсь, у вашего ребенка пневмония, — заключил я после осмотра. — Слышу влажные хрипы, больше слева, температура сорок градусов, нужно госпитализировать в стационар.
— А вы вот так, без снимка и анализов, сразу пневмонию ставите, да? — не унималась Маша.
— Я не поставил, а заподозрил, а снимки наиболее информативны на седьмой день заболевания. Тогда уже четко видно пневмонию рентгенологически. В любом случае надо отправить Коку в детское отделение, а анализы утром возьмут.
— И что там ему будут делать? — с ехидцей в голосе спросила Кокина тетя.
— Назначу антибиотики, отхаркивающие. Утром подойдут педиатры и подкорректируют лечение. Пойдемте, я вас проведу в детское отделение.
— Ну уж дудки! Никуда мы не пойдем! — встала на дыбы Маша. — Вот утром и придем к детскому врачу, мы тут рядом живем, через дорогу, а сейчас дай нам что-нибудь от температуры.
