Джошуа и Джудит наконец остались одни.
– Поспешим. Нам надо выписаться из гостиницы и успеть на вокзал. Там посидим в кафе и дождемся Люси.
Кристиан вздохнул с облегчением:
– Слава богу! Мне почему-то показалось, что вы не собираетесь со мной в Холломен.
Кэрриол вскинула брови:
– Угадали. Не собираюсь. Посажу вас в холломенский поезд, а затем отправлюсь на станцию Пенсильвания, а оттуда в Вашингтон. Не расстраивайтесь. Меня ждет работа, и вам я теперь не нужна. У вас есть Люси – она знает толк в деле.
По спине Джошуа пробежал холодок.
– Хорошо, если так. Это ваша затея, сам я не уверен, что хочу писать эту книгу даже с помощью Люси.
Джудит не остановилась, даже не замедлила шаг.
– Послушайте, Джошуа, скажу вам прямо, без обиняков. Ладно? Вы мессия и знаете об этом лучше, чем я или кто-либо другой. А все ваши колебания только на поверхности. У вас не было времени во всем разобраться, а я, признаюсь, немилосердно вас тороплю. Не прошло и недели после нашего знакомства, как дело завертелось, и завертелось только потому, что я постоянно вас подталкивала. Если откровенно, вам нужно, чтобы вас подталкивали. Если бы вы были человеком религиозным, потребовались бы годы, чтобы вы подошли к этой точке. Будь вы проповедником, бросились бы в омут головой. Будущее покрыто тайной, а для вас настолько непроницаемой, что вы не видите завтрашнего дня, не говоря уж о следующей неделе или будущем годе. Но вы туда попадете, и я не поведу вас за руку.
Религиозный человек? Проповедник?
– Боже! – воскликнул Кристиан. – Вот как вы все это представляете, Джудит! Религиозным миссией?
– Да, признаю. Но не в традиционном смысле.
Все заволокли мучительные тени. Полумрак.
– Джудит, я только человек! Я не готов!
Почему он взялся обсуждать такие вещи на нью-йоркской улице, где и атмосфера, и простые физические усилия, которые они прилагали, чтобы шагать вперед, исключали какие-либо тонкости и нюансы? Как ей найти необходимые аргументы, если даже для нее события развиваются слишком стремительно? Она предвидела подвижки (хотя бы в сознании Джошуа), но медленные, подобно наползающему леднику. Не такую лавину! Она, сама не сознавая, должно быть, заключила, что предстоит работа с человеком вроде сенатора Хиллиера. Откровенным прагматиком, с которым можно строить планы, который ясно видит, куда его направляют, и сам спешит в ту же сторону. С человеком же типа Кристиана – а он, безусловно, принадлежал к особому типу людей – все обстояло иначе и больше напоминало прогулку по канату над Долиной Смерти.
– Забудьте, Джошуа, все, что я говорила. Не знаю, почему у меня это вырвалось. Пишите книгу и больше ни о чем не беспокойтесь.
Она, конечно, права, заключил Джошуа где-то в районе Бриджпорта в поезде, который не ехал, а тащился, останавливаясь у каждого столба. Люси Греко, почувствовав, что в те три часа, пока она собиралась в дорогу, что-то случилось, решила сидеть тихо, стараясь быть незаметной.
Он же не глупец. Не настолько обращен в себя, чтобы слепо не замечать, как ведут себя другие. Мелочи, вроде взглядов Моше Чейсена и Элиота Маккензи, а также невероятной осведомленности Люси Греко о его неспособности излагать мысли на бумаге и замечаний Джудит о том, чего она хочет от него добиться, добавляли несколько крупиц к выросшей с гору глыбе. Только он не мог рассмотреть эту гору, потому что она маячила в непроглядной дымке завтрашнего дня. Хотя ничего дурного он не ощущал. Будь же откровенен с собой, Джошуа. Ты вообще не ощущаешь ничего такого, что противоречило бы твоему стремлению помогать людям.
Джошуа не доверял Джудит Кэрриол. Он даже не был уверен, что она ему нравится. Однако с самого начала она служила катализатором, который требовался, чтобы его разжечь. Ужасная сила у него внутри подчинялась этой женщине, словно могучий зверь воле дрессировщика. И как тот покорно плелся, повинуясь чужой воле, так и его направляла Джудит Кэрриол.
Делай то, что от тебя требуется, а завтрашние заботы оставь на завтра. Тебе все равно не проникнуть в грядущее взглядом. Книга – это твой шанс.
Ему так много надо сказать! Но что самое главное? Как все вместить под обложку маленького томика? Нужен тщательный отбор. Нужно говорить проще, но доносить точный смысл сказанного. Важно объяснить читателям, откуда у них такие чувства: уныние, ощущение собственной бесполезности, невостребованности, старости. У Джошуа мелькнула догадка, почему Джудит Кэрриол употребила слова «религиозный» и «мессия». Книга должна быть немного мистической. Именно это она имела в виду.
Если люди приобретают духовную силу, у них появляется основа для создания чего-то более позитивного из той жизни, которой им выпало прожить. Ни намека на бунт, борьбу с доктринами, ностальгию, страх, склонность к разрушению. Им ни к чему подобные страсти при том будущем, которое им грозит: уменьшение запасов питьевой воды, жуткий холод, сокращение суши, враждебный, антиамериканский мир за пределами границ. Он, Джошуа, должен заставить их уверовать в будущее, до которого никто из них не доживет. Дать веру. Надежду. И главное – любовь.
Да! С умной, умелой помощью Люси Греко, которая оформит его мысли в нечто, что люди захотят прочитать, он справится. Сумеет справиться. А что еще имеет значение? Он сам? Нет! Джудит Кэрриол? Нет! Джошуа вдруг понял, что́ ему понравилось в Джудит: способность отойти в сторону. Такая же, как у него.
Когда он переступил порог кухни в компании еще одной женщины ученого вида, мать приросла к месту и, онемев, смотрела на них, не замечая, что с ложки на пол капает соус. Джошуа потянулся поцеловать ее в щеку.
– Мама, познакомься, это миссис Люси Греко. Она останется у нас на несколько недель. Так что будь добра, убери из свободной комнаты нафталиновые шарики и найди для нее грелку.
– Останется?
– Именно так. Она мой редактор. Мне поручили написать книгу для «Аттика пресс» и назначили срок. Люси сама психолог, поэтому лучше других поймет наше сумасшедшее хозяйство. А где остальные?
– Еще не пришли. Узнав, что ты приезжаешь, решили тебя дождаться и не есть в обычное время. – Мать вспомнила о гостье, которая стояла и вежливо улыбалась. – Прошу прощения, миссис Греко. Джошуа, присмотри за кастрюлями, я покажу миссис Греко ее комнату. И не беспокойтесь, дорогая, все, что Джошуа сказал о нафталиновых шариках, – это образец его своеобразного юмора. Там нет никаких шариков и никогда не требовалось, чтобы поддерживать свежесть.
Джошуа послушался и подошел к плите. Наверное, было невежливо не предупредить родных о приезде Люси. Тем более что о своем возвращении он дал им знать. Но иногда им требовалась встряска, и они ее получили, особенно мама. Когда она вскоре появилась и стало ясно, что ей едва ли хватило времени, чтобы соблюсти приличия и показать гостье комнату, он улыбнулся.
– Ванную ты ей, конечно, не показала.
