— Потому что вы не можете договориться, — объяснил Альбатрос. — Ты — влево, Капитан — вправо, ты — вверх, он — вниз. Ваш кораблик становится неустойчивым. Это опасно!
— А как сделать его устойчивым? — тут же спросила она. — Что я должна для этого предпринять?
— По-моему, ты прекрасно справляешься со своими обязанностями Боцмана, — дипломатично сказал Альбатрос и закинул в клюв очередную жареную рыбку. — По крайней мере, рыбу ты жаришь великолепно!
— И все-таки! Не уклоняйся от темы! — потребовала она. — Что нужно сделать, чтобы все снова стало хорошо? Ты умный, ты старый, ты все знаешь, научи же меня!
— Наверное, тебе надо измениться. Стать такой, как хочет Капитан, — предположил Альбатрос.
— Но я не могу! — удрученно сказала она. — Я пыталась, но у меня ничего не получается. Я не могу жить по графикам!!! Я ничего не понимаю в таблицах!!! Я все в голове держу. И все успеваю! Ты лучше расскажи, как сделать, чтобы Капитан изменился.
— С чего ты взяла, что Капитан хочет меняться? Ты же вот и хочешь, да не можешь, — удивился Альбатрос. — Он такой, какой есть. Ты не можешь жить по графику, а он не может — без графика. У вас просто разные подходы к сохранению Семейного Кораблика. Вот и все. Терпи!
— Знаешь, мне все время приходится терпеть и уступать, — сердито сказала она. — Он командует, а я подчиняюсь. Я устала!
— Устала — отдохни, — посоветовал Альбатрос. — Запрись в каюте, поспи, побездельничай. Или рвани на Острова, недельки на две.
— Ну вот еще! — возмутилась она. — Кому нужен такой ленивый Боцман? Да он просто спишет меня на берег!
— Да ты, милочка, боишься! — уличил ее Альбатрос. — Боишься потерять — значит, любишь.
— Конечно, люблю! — не стала спорить она. — Стала бы я плыть на корабле с нелюбимым Капитаном…
— А ты кого больше любишь — его или себя? — коварно спросил Альбатрос.
— Его! Или себя? Наверное, Юнгу! — вывернулась она. — Нечестно такие вопросы задавать.
— Нечестно старой птице врать, ну и себе тоже, — поучительно сказал Альбатрос. — Если ты кого-то любишь, то принимаешь его таким, какой он есть. Хоть себя, хоть другого кого. Тогда ты в равновесии, и Кораблик твой устойчив.
Если ты кого-то любишь, то принимаешь его таким, какой он есть. Хоть себя, хоть другого кого. Тогда ты в равновесии, и Кораблик твой устойчив.
— Я принимаю, — слабо запротестовала она.
— А чего ж тогда вопросы задаешь? — очень логично возразил Альбатрос. — И собой не очень довольна, и своим Капитаном… Была бы довольна — ты бы мне вопросов не задавала. И вообще, сейчас не меня бы рыбой кормила, а танцевала румбу на верхней палубе. Что, скажешь, нет?
— Не скажу, — нахмурилась она. — Знаешь, а ты, наверное, прав, мой пернатый товарищ. Не в равновесии я, правда! И боюсь наш Кораблик еще больше раскачать.
— А ты не бойся, — посоветовал Альбатрос. — После хорошего шторма всегда наступает штиль, не замечала? Ты думаешь, в Житейском море только волны страшны? Да ничего подобного! Волна приходит и уходит, и если команда дружная — ничего она вашему Кораблику не сделает! Страшнее всего, когда вы сами глаза на неполадки закрываете. Кстати, хочу заметить, рыба кончилась…
Волна приходит и уходит, и если команда дружная — ничего она вашему Кораблику не сделает! Страшнее всего, когда вы сами глаза на неполадки закрываете.
— Знаешь, Альбатрос, ты за рыбой завтра прилетай. А я сейчас другим займусь…
— Чем, если не секрет? — полюбопытствовал жадный до рыбы и до секретов Альбатрос.
— Пойду на капитанский мостик. Приглашу его на румбу. И все ему скажу! Что я его люблю. И принимаю. И попрошу прошения за то, что никогда не смогу жить по графику! И еще — что я благодарна ему за то, что он стал нашим Капитаном. А потом на Острова, на две недельки. Шторм переждать.
— Молодец, Боцман! — одобрил Альбатрос. — Вот это по-нашему, по-морскому. Удачи!
И она пошла к своему Капитану — восстанавливать равновесие.
Подходя к рубке, она увидела его и невольно залюбовалась. Их Отважный Капитан стоял у штурвала, обложившись графиками и таблицами, и смотрел вдаль, и на лице у него была железная решимость во что бы то ни стало провести их Маленький Семейный Кораблик мимо всех мелей и рифов, минуя все мыслимые и мыслимые опасности, туда, где находится конечная цель всех Семейных Корабликов — зеленый и безмятежный Берег Счастья.
ЧУДО ДВЕНАДЦАТОЕ
Я сказку аж два раза прочитала. И это мой муж сочинил??? Ну, не ожидала! Конечно, он человек творческий и фантазировать очень даже способен, но чтобы вот так сесть и сказку сочинить — такого за ним сроду не наблюдалось. Вот чудеса-то какие!!!
Сгребла я тетрадку и отправилась к нему на кухню.
— Это ты про кого сказку-то сложил?
— Так про нас же! Про нашу, стало быть, семью…
— Ну и не похоже! Все тут шиворот-навыворот. Жена-боцман мне, честно говоря, больше тебя напомнила. А Капитан… Если бы ты в образе Капитана меня вывел — я бы даже и не возразила. Вылитая я!
— А так вот у меня написалось, и ничего я с этим поделать не смог, — признался он. — Если честно, то у нас в семействе ты капитанствуешь. Чего уж там, признаю!
— Ну, капитанствую. — Я даже немного растерялась. — И что с того? Ты же вроде не против был?
— Да я и сейчас не против. Я ж не к тому написал, чтобы за капитанство бороться. А к тому, чтобы ты отвлеклась немного от схем, графиков и планов, и, например, румбу со мной станцевала. Или на острова бы сплавали. Или еще какое безумство совершили!
— Но если корабль бросить, он же с курса сбиться может! — взволновалась я.
— А мы автопилот включим. Или автоштурмана — как он там на кораблях называется?
— Боязно мне. А вдруг чего случится?
— А вдруг нет?
— Знаешь, на «вдруг» полагаться… — поежилась я. — Говорят же — «Знать бы, где упасть, так соломки бы подстелил».
— Да невозможно везде и всюду соломы набросать, — говорит мне мой любимый. — Мне кажется, что ты из-за своего контроля очень уж напрягаешься. Всегда за все на свете боишься, думаешь, как бы со всех сторон соломы подложить, причем и за себя, и за других. А пока ты «соломенными делами» занята, жизнь-то мимо проходит со всеми ее чудесами и интересностями!
…из-за своего контроля очень уж ты напрягаешься. За все на свете боишься, думаешь, как бы со всех сторон соломы подложить, причем и за себя, и за других. А пока ты «соломенными делами» занята, жизнь мимо проходит со всеми ее чудесами и интересностями!
— Смотри-ка, как ты заговорил! — подивилась я. — Смотрю и удивляюсь, вроде как и ты — и не ты.
— Да я и раньше пытался тебе об этом рассказать, только ты меня не слышала. Вроде как слух у тебя отключается, если что вразрез с твоими убеждениями идет.
