Энсон покачал головой:
– Вряд ли. Но если твой иск вызовет хотя бы тень подозрения, он пустит по твоему следу своих лучших детективов. Ты даже знать не будешь, что он копается в твоем прошлом. А когда у него на столе будет лежать твое полное досье, вот тогда он и решит, стоит ли оплачивать иск. И если в досье будет хоть какой-то компромат, тогда держись!
Мэг снова легла. Энсон видел, что она чем-то встревожена.
– Если бы я знала, насколько это сложно, я бы никогда не пошла на такой риск.
– Еще не поздно отказаться, – сказал Энсон. – Неужели ты надеялась отхватить куш в пятьдесят тысяч долларов, не ударив пальцем о палец? Пока ты будешь говорить правду, тебе не о чем беспокоиться. А чем ты занималась до того, как начала работать в ночном клубе?
– Жила с матерью, – ответила Мэг, не глядя на Энсона.
– Ты уже почти год замужем. Это очень важно, Мэг. Говори только правду. У тебя был любовник в это время?
– У меня есть ты. – Мэг криво улыбнулась.
– Я не в счет, – сказал Энсон, пристально глядя на нее. – Мы вели себя осторожно и будем поступать так впредь. Я имею в виду кого-нибудь другого… с кем ты была не так осторожна, как со мной.
– Нет. Никого.
– Точно? Если Мэддокс узнает, что у тебя кто-то был, он его из-под земли достанет. Да он спит и видит, как бы разузнать, что женщина, у которой застрахован муж, имеет любовника. А если муж неожиданно умер, вывод однозначен.
– Никого у меня не было.
– А нет ли кого-нибудь, кто может засвидетельствовать, что ты была несчастна в браке? Не слышал ли кто-нибудь, что вы ссорились или что-то в этом роде? Нет ли кого-нибудь, кто бы мог заявить, что ты не испытывала теплых чувств к мужу?
Она покачала головой.
– У нас не бывает гостей.
– А твой муж не мог сказать это кому-нибудь?
Она еще раз покачала головой.
Откинувшись на спинку кресла, Энсон некоторое время сосредоточенно размышлял. Мэг наблюдала за ним.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Пожалуй, этого достаточно. Но ты действительно сказала мне правду? Сейчас ты этого еще не понимаешь, но мои вопросы очень важны. Если детективы Мэддокса начнут копаться в твоем прошлом – а этого не миновать, – оно должно оказаться безупречным. Ты была со мной откровенна?
– Да… Не будь таким недоверчивым. Я сказала тебе правду!
– Ладно. – Энсон несколько расслабился и вытащил пачку сигарет. Одну предложил Мэг, другую закурил сам. – Теперь переходим ко второй стадии. Твой муж будет здесь завтра вечером?
– Он всегда здесь, кроме понедельника и четверга.
– Я появлюсь у вас где-то в половине девятого. Постарайся открыть мне дверь сама. Если к двери подойдет он, то может не пустить меня дальше порога. А на пороге человеку не всучишь страховой полис.
– И все же не обольщайся, что Фила легко можно застраховать.
Энсон встал.
– Твое дело впустить меня в дом. А все остальное я беру на себя. До завтра.
Она тоже поднялась.
– Джон… Я хочу знать… Это ты застрелил полицейского?
Энсон взял свой саквояж.
– Я же просил не задавать лишних вопросов. – Он посмотрел на нее. – Деньги для уплаты первого взноса у меня есть, и это все, что ты должна знать.
Он не сделал даже попытки поцеловать ее, а сразу вышел из дома и направился к машине.
Едва только звук мотора замер вдали, Мэг подбежала к телефону и торопливо набрала номер. Она долго вслушивалась в длинные гудки, но трубку так никто и не снял.
Следующий вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Все предсказывало удачу Энсону.
Мэг предупреждала Энсона, что Барлоу не подарок, но он и представить не мог, насколько с ним будет трудно разговаривать. Как большинство слабовольных людей, Барлоу был не только упрям, но и груб.
Мэг впустила Энсона в гостиную, но едва он появился там, как Барлоу с вечерней газетой в руках вскочил с кресла. Энсон почти физически почувствовал, как его окатило враждебностью, исходящей от этого маленького человечка.
Несмотря на более чем холодный прием, он бойко повел деловой разговор, но Барлоу резко его оборвал:
– Страхование меня совершенно не интересует, никогда не интересовало и не будет интересовать, молодой человек. Вы напрасно тратите время – как свое, так и мое. Вы окажете мне любезность, если покинете дом.
Энсон пустил в ход профессиональную улыбку.
– Я проделал долгий путь от Брента специально для того, чтобы повидать вас, мистер Барлоу. Сделайте одолжение, выслушайте меня. Я…
– Какого черта я должен вас слушать! – Барлоу злобно глянул на Мэг, которая стояла в дверях гостиной. – Зачем ты его впустила? Ты же знаешь, я никогда не разговариваю со страховыми агентами!
Он вновь уселся и раскрыл газету.
Энсон и Мэг переглянулись. Она пожала плечами, будто говоря: «Я же тебя предупреждала!»
Для Энсона это был вызов его профессиональному мастерству. Среди агентов Национальной страховой компании он считался одним из лучших. Ему удавалось заключать договоры даже тогда, когда его сразу выставляли за порог.
Он миролюбиво сказал, обращаясь к газете, скрывавшей Барлоу:
– Разумеется, если я неприятен вам, то удалюсь, но мне все же кажется, что вы не прочь застраховать свою жизнь. Если говорить начистоту, то мне рекомендовали заглянуть к вам.
Барлоу опустил газету, с подозрением глядя на Энсона.
– Рекомендовали? Это вы о чем? Кто мог вам рекомендовать?
Энсон развел руками.
– Мистер Хаммерштайн, – назвал он фамилию генерального директора магазинов Фремли. Вряд ли Барлоу, рядовой служащий, мог быть знаком с человеком, занимающим такое высокое положение. – Я застраховал его жизнь, и он сказал, что было бы неплохо, если бы я проделал аналогичную операцию и с его сослуживцами. В числе прочих была названа и ваша фамилия.
Барлоу был польщен.
– Мистер Хаммерштайн назвал мою фамилию?
– Да, мистер Барлоу, – подтвердил Энсон и улыбнулся. – Мне показалось, он высокого мнения о вас.
После небольшой паузы Барлоу уже более мягким тоном, чем вначале, сказал:
– Что ж, спасибо, что вы приехали. И все же я совершенно не интересуюсь страхованием жизни.
– Жаль, – ответил Энсон. – И тем не менее был рад с вами познакомиться. Не стану отнимать ваше время.
Барлоу резко встал. Его лицо выражало смущение.
– Извините за мой тон, – сказал он. – Я не хотел, чтобы вы думали, будто я… ну, плохо отношусь к людям вашей профессии. Просто некоторые страховые агенты так назойливы…
