Он тут же принялся названивать Монаху, но телефон того по-прежнему молчал. Добродеев набрал друга Монаха – Жорика, и тот спросонья долго не мог взять в толк, кто он такой и что ему нужно. Оказалось, что он не видел Монаха со вчерашнего утра и дома тот не ночевал. Осознав опасность, Жорик закричал, что немедленно одевается и бежит к нему. Добродеев, притопывая от тревоги и нетерпения, набрал писателя Громова. Тот ответил сразу. Оказалось, сидел за компьютером – накатило ночное вдохновение. Добродеев спросил, не случилось ли в доме чего-нибудь такого, типа криков, драки или перестрелки, и недоумевающий писатель сказал, что все тихо, и спросил, а в чем, собственно, дело, но журналист уже отключился. Следующим на очереди был майор Мельник, который на тот момент совершал пробежку в сквере напротив своего дома. Журналист сбивчиво сообщил ему, что его друг, экстрасенс Олег Монахов, вышел на маньяка-убийцу девушек по вызову, то есть они оба на него вышли и разработали план поимки, но в полночь убийца исчез у ворот старого кладбища. А Монах, то есть Олег Монахов, тоже исчез, но не около кладбища, а в квартире убийцы. А он, Добродеев, провел ночь в участке и не мог вмешаться. А утром оказалось, что Монах бесследно исчез. Майор Мельник был немногословен, как мы уже знаем, поэтому он только и спросил, где Добродеев находится, приказал не двигаться с места и обещался немедленно быть.
Примерно через полчаса измученный душевно и физически Добродеев бросился сначала на шею Жорику, а затем майору Мельнику. После чего наскоро ввел их в курс дела.
–Черный Властелин? – поднял бровь майор Мельник. – Откуда вы знаете, что он маньяк?
–Он разместил на своем сайте фотографии квартиры Лины Кручек и резиновой куклы в свадебном платье из квартиры Светланы Рогач, что доказывает, что он там был. И написал об убийствах.
–Как вы на него вышли? – Майор Мельник взял на заметку утечку информации насчет резиновой женщины.
–Это Олежка, он же волхв, – непринужденно объяснил Жорик. – Он видит все насквозь.
Майор Мельник внимательно посмотрел на Жорика…
Глава 25
Ностальгия…
Тюремные нары – хорошее место для подведения жизненных итогов. Кира лежала без сна, вспоминая, перебирая странички собственной жизни, погружаясь все глубже и глубже в детство, когда мир был полон света и радости. И праздники были, и надежды, и самым большим горем и несправедливостью считалась «тройка» по сочинению, потому что пять ошибок, а у Гошки – шесть и «четверка». Гошка… белобрысый, крепенький, неторопливый, не особенно умный, но зато лучший спортсмен-бегун класса, потом школы, потом города. Он стрелял в нее жеваной бумагой через трубочку, толкал на переменках и выбрасывал в окно портфель. Кира улыбается, чувствуя, как начинает жечь в глазах. В восьмом классе они стали встречаться и подолгу стояли у подъезда – целовались, она до сих пор помнит, как слабели коленки и как они шарахались в стороны, заслышав шаги случайного прохожего…
Их дружба продлилась три года, а потом на сцене появился Николай Жарков, студент последнего курса народно-хозяйственного института, самоуверенный красавец, который всегда знал, чего хочет. Она тогда училась на первом курсе художественного техникума. Она вспоминала, как Гошка налетел на Николая и они подрались, а она, перепугавшись до смерти, пыталась их разнять. Кира негромко рассмеялась…
Она вспоминала, как счастлива была в роли молодой жены – взрослой, уверенной в себе, красивой, свято верившей, что это навсегда и что она это заслужила. Впервые у нее появились деньги – много денег, красивые вещи, одежда, украшения. Жили молодые в родительской квартире Николая. Матери его тогда уже не было, отец переселился на дачу, которая напоминала поместье: красная черепица и башенки, – и они навещали его иногда.
Николай был веселый, остроумный, но, как она поняла не сразу, какой-то недобрый, злой. Он обожал компании, у них постоянно были гости, и он говорил им гадости – завуалированно, со смешком, и она, Кира, замирала от неловкости и удивлялась, что к ним продолжали ходить. Он настоял, чтобы она бросила работу… Однажды он сказал: его жена должна быть красивой и вести дом, и она приняла, не спорила, смирилась. Да что там смирилась! Она считала, что он прав. Он старше, он умнее…
Любила ли она мужа? Трудно сказать… Гордилась, была послушна, считала, что Коля знает лучше. Бегала по бутичкам, крутилась перед зеркалом, примеряя новые тряпки, часами просиживала в парикмахерской, у косметички, дружила с женами нужных людей. Жизнь была прекрасна, удивительна и еще много хорошего было впереди. Подружки завидовали, как ей казалось; Коля высмеивал их: Зойку Пономаренко, толстушку, лучшего математика школы, которая плевала на свой внешний вид; Анечку Подолянскую, которая носилась с идеей приюта для беспризорных животных – она попросила денег и у него, и он пообещал, а потом высмеял ее. А она, Кира, дура, стеснялась их, отговаривалась нехваткой времени, когда звали с собой, смеялась вместе с ним, а в душе испытывала стыд и неловкость.
Однажды ей позвонила незнакомая женщина и сказала, что ее муж… она назвала его по имени-отчеству, Николай Илларионович, в данный момент у своей любовницы по адресу… Она назвала улицу в центре города. Кира до сих пор помнит этот адрес! Слепая от ярости и горя, желая только одного – убедиться, что это вранье, она набросила плащ и выскочила из дома. А если не вранье, то… увидеть собственными глазами! Закричать, устроить скандал, наброситься на соперницу. Или убить обоих на месте. Она чудом увернулась от мчащейся машины, упала, ударилась бедром, исцарапала об асфальт ладони. Какие-то люди помогли ей подняться, усадили на лавочку, предложили вызвать «Скорую». Кира отказалась. Она просидела там целую вечность, два или три часа – не могла встать. Она сидела и думала, что это ангел-хранитель оттолкнул ее на тротуар, иначе находилась бы она сейчас совсем в другом месте. Звонок неизвестной доброжелательницы, чувство ярости и обиды, падение и боль… Она поднесла к глазам грязные ладони, увидела кровь… Зачем? Какой смысл? И что сейчас? Как получилось, что вся ее жизнь сконцентрировалась на острие, в одной точке – измене мужа? В этом смысл? Она личность, талантливый художник-оформитель… в прошлом. Умный человек, наконец, не какая-нибудь пустышка… как получилось, что она, забыв обо всем на свете, помчалась уличать мужа в измене? Зачем? Ответ на вопрос напрашивался сам собой – потому что больше ничего у нее за душой нет. Пусто. Домашняя хозяйка – магазины, шмотки, сплетни. Тоска. Господи, какая тоска! Нужно что-то менять, пока не поздно.
Она помнит, как, превозмогая боль в бедре, прихрамывая, добралась до дома. Коли еще не было. Кира сбросила испачканное платье, рассмотрела синяк на полбедра, шипя от боли, обработала ладони перекисью. Уселась перед зеркалом. Она любила рассматривать себя в зеркале, она любила «делать» лицо – тщательно, вдумчиво, с удовольствием, раскладывая перед собой шкатулку с косметикой. Сейчас она смотрела на себя как на чужого человека, чужую женщину – куклу, игрушку, от которой требуется только одно: подбрасывать поленья в семейный очаг, улыбаться, быть послушной и готовой к сексу. А за это – деньги, красивый дом и полный холодильник. Товар – деньги – товар, как сказал однажды классик-экономист. Нет, не так. Тело – деньги – товар.
