Однажды Маша, следившая за ситуацией с самым пристальным вниманием, решила расставить все точки над «i». А поскольку была человеком активным, то и к своей задаче приступила так же: напористо и даже агрессивно. Зажав однажды Рому на кухне в углу, она прямо спросила:
– Тебя что, Настька совсем не впирает?
– Что? – не понял Роман.
– То! У девки скоро бешенство матки начнется, а ты как будто не замечаешь!
– Ну а я-то тут при чем? – растерялся Роман.
– Как это при чем? – округлила глаза Маша. – Ты что, не мужик, что ли?
Почему-то именно эта расхожая в современном мире фраза «а ты что, не мужик, что ли?» потом долго в мыслях преследовала Романа… Потом, произнесенная впоследствии совсем другим человеком и при других обстоятельствах, она, пожалуй, и сыграла в его судьбе роковую роль.
Сейчас же он, изумленный, кое-как отделался от Маши, промямлив в ответ что-то невразумительное, и ушел с вечеринки домой пораньше. А дома принялся размышлять над ее словами.
Нельзя сказать, чтобы девушки совсем не интересовали Романа, но он, проведший весь пубертатный период в чтении книг и сидении в своей комнате, сублимировав гормональную энергию в энергию приобретения знаний, как-то не задумывался над тем, чтобы воплотить ее в реальности. Точнее, задумывался, но больше теоретически.
Роман любил мечтать, и мечты его были идеализированы. Он представлял себе необыкновенную девушку, самую лучшую на свете, которую он сначала полюбит горячо и искренне, потом она ответит ему симпатией, а потом… Потом наступит тот самый момент, когда он…
На этом мечты, как правило, обрывались. Роман настолько концентрировался на платонических чувствах, на возвышении своего идеала, что совершенно не представлял, что конкретно будет делать, когда дело дойдет до физической близости. Эти мысли пугали его, и он, надеясь, что все произойдет само собой, легко и, разумеется, прекрасно, снова быстренько переключался на придумывание образа совершенной девушки, существовавшей только в его мечтах.
В этот раз он впервые задумался над вполне земным, реальным образом Насти. Честно говоря, она как-то мало походила на предмет его грез. Никогда он не воспринимал ее в качестве объекта своих чувств, а уж тем более сексуального. Даже найдя друзей, обретя некую уверенность и раскрепостившись, Роман продолжал оставаться все тем же одиноким в душе, ранимым мальчиком, боявшимся сделать что-то неправильно и оказаться виноватым непонятно в чем…
Но с этого дня он начал усиленно думать о Насте, буквально заставляя себя это делать. Он внушал себе, что Настя очень хорошая, красивая и что отношения с ней могут стать замечательными. Но мысль о том, что ему нужно будет вступить с ней в близость, приводила его в ступор. Ему было откровенно страшно, уже заранее начинали дрожать руки, появлялась слабость в ногах. Вконец измучив себя, Роман решился, наконец, сказать Маше, что пока не готов к этим отношениям.
Неизвестно, как бы все пошло дальше, но тут настал час «икс»: Роман познакомился с Виолеттой. Высокая, яркая, сексуальная, она поразила его мгновенно, едва только он увидел ее на площадке для танцев в ночном клубе, куда по стечению обстоятельств зашел вдвоем с Лешкой, без остальных участников компании. Роман словно ослеп, он не видел ничего, кроме огненно-рыжих волос, золотым каскадом спадающих по спине девушки. Извиваясь всей точеной фигуркой, гибкая и изящная, словно змейка, Виолетта явно была в центре внимания.
Вокруг танцевала и просто наблюдала за ее движениями не совсем трезвая компания, слышались одобрительные возгласы мужчин, которых Роман в один миг вдруг возненавидел. Глядя на то, какие похотливые взгляды они бросают на девушку, имени которой он еще не знал, ему хотелось только одного: раскидать всю толпу этих примитивных самцов, взять Виолетту за руку и увести отсюда. И при этом он отчетливо понимал, что не сможет даже просто подойти к Виолетте и заговорить с ней. Незнакомая девушка моментально обрела форму того самого идеала, который он безуспешно искал уже несколько лет и о котором мечтал перед сном еженощно.
Он бы, наверное, так и стоял, не решаясь подойти к ней, но это поистине был роковой вечер – тот, когда сбываются мечты и совершаются чудеса: Виолетта сама подошла к Роману. Подошла, когда закончился ее танец, и, отрицательно качая головой на звучавшие с разных сторон комплименты и предложения, колыхая пламенем волос и улыбаясь, двинулась по залу. Роман следил за ней завороженным взглядом, но ничего не произносил. У него язык не поворачивался даже сделать незнакомке комплимент.
– Привет! – прозвучало у него над ухом, и Роме показалось, что у него начались галлюцинации и что зря он в свое время игнорировал советы психолога и психиатра, к которым его водили обеспокоенные родители…
Но это оказалось явью: незнакомка стояла рядом, улыбалась и небрежно накручивала на палец рыжий локон. А вот психическое состояние Романа, возможно, несколько отклонилось от нормы, а может, наоборот, к ней приблизилось. Потому что, с одной стороны, он наконец почувствовал, как и положено в его возрасте, влечение к девушке, а с другой – переживал все это слишком бурно, слишком остро и как бы на грани.
Но разобраться в этих тонкостях под силу было лишь специалистам, к которым на сей раз обращаться никто не стал. Родители, встревожившись поначалу, а затем узнав, что сын просто-напросто влюбился и встречается с девушкой, с облегчением вздохнули и мысленно благословили отпрыска на «любовное плавание».
Отношения с Виолеттой начались практически сразу, в первую очередь благодаря ей самой. Это она была инициатором, и, наверное, и к лучшему, потому что Рома, по словам узнавшей об этом событии Маши, «еще полгода бы сопли жевал».
Так или иначе, но Рома с Виолеттой стали встречаться, и он вскоре познакомил ее со своими друзьями. Виолетту встретили сдержанно, но никаких комментариев в отношении нее не последовало, только иногда Роман ловил на себе какой-то непонятный взгляд Насти: то ли укоризненный, то ли злорадный, то ли просто печальный…
Но ему в тот момент было совершенно не до чужих переживаний – он был переполнен собственными. От чувств у него в буквальном смысле слова кружилась голова. Казалось бы, первым делом он должен был стремиться реализовать сексуальное желание, однако в Романе это желание боролось с идеализацией отношений, и крен постоянно был в сторону идеализма. Ему почему-то казалось, что, вступив с девушкой в близость, он нарушит всю чистоту чувств, котора между ними присутствовала.
С друзьями-приятелями Роман старался не обсуждать этот вопрос. А им, у которых сексуальная жизнь шла полным ходом, и в голову бы не пришло, что этот красивый, обеспеченный и умный парень до сих пор сохраняет со своей девушкой чисто платонические отношения…
К тому же с друзьями он стал видеться гораздо реже: Виолетта не слишком стремилась в эту компанию, да и ее там, откровенно говоря, не жаловали – слишком непохожа она была на бесшабашную и даже порой безалаберную, беспечную студенческую молодежь. Она была другой ментально и казалась старше, хотя была их ровесницей. Что касается образования, то получать его Виоллетта совершенно не стремилась, решив, что одиннадцати классов школы в совокупности со школой танцев, которую она окончила блестяще, вполне достаточно.
