– Вы уверены, что это ваш сын? Простите, ради бога, но такова моя профессия.
– Да будет вам, Лев Иванович! Я и сам ничуть не доверчивее вас. Поверить-то я поверил, но негласно организовал анализ ДНК. Да, Глеб мой сын.
– Вы подарили ему готовый бизнес, – не столько в вопросительной, сколько в утвердительной форме сказал Гуров.
– Парень он толковый, чего ему слоняться по наемным должностям. Пусть учится быть хозяином.
– Я чувствую, что вы сыном довольны, Александр Иванович. Только вот проблемы у него. И я думаю, что вы о них прекрасно знаете. На всякий случай сам вам скажу, чтобы предвосхитить лишние вопросы и пустые разговоры. У вашего Глеба пропали какие-то ценные документы. Он не знает, кто и когда их украл, но подозревает одну девушку, которая провела у него ночь в день пропажи. И он, как серьезный хозяин, вышел на ее отца, попросил его повлиять на дочь и найти тех, кто ее к нему подослал. Беда не приходит одна, Александр Иванович. Отец этой девушки на днях был убит. Вот такая цепочка…
Надо отдать должное Пожерину, он ни единым жестом, ни мимикой, ни интонацией голоса не выдал своего волнения. Или того, что все изложенное сыщиком ему уже прекрасно известно.
– О похищении документов я ничего не знал, – наконец сказал Пожерин. – Убежден, что Глеб к смерти этого человека отношения не имеет. Не таков он, чтобы ввязываться в криминал. Он бы обязательно посоветовался со мной, прежде чем принимать такие решения. Он даже про документы мне не сказал.
Пожерин сунул руку под пиджак и вытащил телефон. Гуров тут же предупреждающе поднял руку, останавливая собеседника:
– Секунду, Александр Иванович! Вы хотите звонить Глебу?
– А вы хотите мне это запретить?
– Прошу вас подождать. Что вы ему сейчас скажете? Начнете задавать вопросы, и вы, и мы потеряем время. Я предлагаю использовать его более рационально. Давайте соберем вместе вас, Глеба и ту самую девушку. Кстати, мы ее неоднократно допрашивали, и я полагаю, что ей можно верить. Так вот, я предлагаю собрать всех, обсудить все детали и принять меры к розыску тех, кто подставил и девушку, и вашего сына и, возможно, имеет отношение к смерти ее отца. Согласны? Устроим своего рода мозговой штурм.
Пожерин положил трубку на стол и снова взялся за стакан. Гуров почувствовал, что бизнесмен волнуется, хотя виду не подает. Что-то есть еще помимо изложенного. Что-то он еще знает.
– Ну, прежде чем звонить Глебу, я вам могу преподнести некоторую информацию, Лев Иванович. Для того чтобы вы успели ее обдумать до начала мозгового штурма. Видите ли, мне вчера звонил неизвестный мужчина и предлагал продать часть моего бизнеса в нефтепереработке. Предлагал он, в общем-то, нормальные деньги за это, но мне не понравился финал. В случае моего отказа он угрожал посадить Глеба за его махинации с щебнем.
– Очень интересно. – Гуров даже отставил в сторону свою чашку. – И что по этому поводу сказал Глеб?
– С Глебом я еще не обсуждал эту проблему.
– Нервы у вас, Александр Иванович! – восхитился Лев.
– Нервы тут ни при чем. Я должен был задействовать службу экономической безопасности, попытаться установить звонившего. Да и Глеб был в зоне недоступности. Один день в таких делах ничего не решает. Да и я не дал пока своего согласия. Теперь, пожалуй, можно и обсудить все эти вопросы.
– Если не возражаете, то я предлагаю собраться у нас в Главке в моем кабинете. Вы звоните Глебу, а мой товарищ привезет Полину.
Кабинет сразу стал тесным. Пришлось к любимому дивану Гурова пододвинуть мягкое кресло и два рабочих кресла. Пожерина вместе с сыном Гуров решил устроить рядом на диване, Полину, для душевного комфорта, он усадил отдельно в кресло. Пока Крячко помогал рассаживаться всем присутствующим, Лев отошел к своему столу и, делая вид, что занят перебиранием каких-то бумаг, некоторое время наблюдал за троицей гостей. Пожерин с сыном о чем-то переговаривались, почти не поворачивая друг к другу голов. Судя по артикуляции, обычный обмен фразами при встрече. Как дела, как мама, как твой ушиб…
Это хорошо, что они не успели переговорить до встречи здесь, решил Гуров. Сейчас можно будет по их реакции на вопросы и ответы судить об искренности и важности происходящего. А вот Полина напряжена. С ней сложнее всего. Подстава с документами, гибель отца, причем насильственная. Теперь эти разборки, опасение, что ей могут предъявить обвинение. А ведь тут не просто страх незаслуженного наказания, тут еще и позор перед всей семьей, всеми родственниками. Обвинение в причастности к смерти собственного отца. Такое пережить трудно. Не надо девушку мучить. Надо ей помочь, и она в благодарность поможет нам. Кажется, доверительные отношения с ней уже начали складываться. Вот на доверии и надо играть. С ней на личном доверии и помощи, с Пожериным – на общем деле защиты его сына от уголовного преследования. Да еще на защите его собственного бизнеса. А с Глебом? Глебу просто помочь решить его проблему с чертовыми документами. Надо хотя бы разобраться, а что у него украли.
Как обычно в подобных ситуациях, ведущим выступал Крячко. У сыщиков это называлось «быть дирижером». Один человек ведет перекрестный допрос, в данном случае он имеет больше вид беседы, а второй сидит в стороне и анализирует. В нужный момент он вмешивается и неожиданными вопросами поворачивает беседу в иное русло или возвращает, если она сворачивает в иную сторону. И здесь был очень важен язык Крячко, его умение виртуозно вести беседу, балагурить, снимать напряжение у собеседника, расслаблять или, наоборот, заставлять сосредотачиваться.
Гуров был аналитиком, психологом. Он держал в уме перед собой всю схему преступления, он мысленно вносил туда изменения и дополнения. Но самое главное, он вел в голове сразу несколько рабочих версий, и следил, чтобы беседа работала на одну из них.
Станислав по-отечески посокрушался, что молодежь ведет такой образ жизни, как шумно в ночных клубах и как это вредно для физического здоровья. Потом грустно сказал, что это жизнь и ничего предосудительного тут нет. Все вокруг взрослые люди и… И Полина незаметно стала почти без стеснения рассказывать, как она пришла в клуб, как ей понравился Глеб, как они познакомились, как поехали к нему.
И тут понадобился весь талант Крячко, чтобы без намеков на пошлость свести разговор не к тому, чем занимались молодые люди, а где они находились, заперли ли за собой входную дверь, закрыта ли была дверь в «ту» комнату, и мог ли неизвестный теоретически отпереть дверь, пройти во вторую комнату, вскрыть сейф и украсть документы, а потом точно так же выйти из квартиры. И тут стали вскрываться интересные вещи. Собственно, в разговор включился Гуров с только что составленным списком уточняющих вопросов.
Да, дверь Глеб, когда они вошли с Полиной, за собой запер. Нет, внутренней задвижки нет, и дверь можно было отпереть снаружи ключом. Ключи он, конечно же, терял, и это, как теперь кажется, была странная потеря. Даже не совсем потеря. Он обнаружил пропажу дней десять назад в кабинете. Тогда он хотел отправить водителя служебной машины к себе на городскую квартиру, чтобы тот встретил курьера – должны были привезти пылесос, купленный через интернет-магазин, а ключей в сумке у Глеба не оказалось. Он отменил доставку заказа на некоторое время, решив, что ключи выложил из сумки в загородной квартире, где он жил в поселке, рядом с которым располагался карьер. Но и там ключей не было. Да и не вынимал их Глеб из сумки. Полный решимости бросить все дела и отправиться в Москву менять дверной замок на новый, он вдруг в кабинете в ящике стола нашел всю связку ключей. Когда, зачем он их вынимал из сумки и клал в стол, Глеб не помнил, и тогда его это не очень взволновало. Он даже забыл о том незначительном случае.
