– А что говорило в пользу Хоботова? Я читал, что на баночках с краской не было его отпечатков.
– Зато они были на конверте с волосами. Кроме того, мы нашли у него дома перепачканные краской перчатки.
– И решили, что он рисовал в перчатках?
– Это казалось логичным: иначе на бумаге могли остаться отпечатки.
– А на внутренней стороне перчаток были отпечатки?
– Да. Как же иначе?
Самсонов немного помолчал, прежде чем задать следующий вопрос:
– Как вел себя Хоботов?
Лукин слабо усмехнулся:
– Все отрицал. Что ему оставалось делать?
– Объяснить, зачем он убил мою сестру.
– Знаешь, он был не из тех, кто мечтает о славе и спешит поделиться с миром своими мыслями.
– Он так и не признался, верно?
– Нет. Но это меня не удивило.
– Что он говорил по поводу найденных у него улик?
Лукин усмехнулся:
– То же, что и все. Подбросили.
– А отпечатки?
Лукин страдальчески прикрыл на мгновение глаза:
– Он считал, что у него украли перчатки и бутыль, чтобы подставить.
– Вы не проверяли эту версию? Не проверяли тех, кто мог это сделать?
– Нет. Его объяснения выглядели попросту нелепо. Я не воспринял их всерьез.
– Сейчас, глядя на второй рисунок, вы все еще считаете, что Хоботов был убийцей? – спросил Самсонов.
Лукин поднял на него мутные глаза:
– Сейчас, на что бы я ни смотрел, мне все до лампочки, – ответил он. – Может, уже свалишь и дашь мне ширнуться?
Самсонов собрал рисунки и положил в папку.
– Спасибо, – сказал он.
– Не за что. Подай резину и машинку. – Тощий палец наркомана нацелился на пол.
Полицейский подобрал шприц и жгут и положил их на одеяло. Он хотел что-то сказать, но передумал.
– Извини, что не встаю проводить. – Лукин уже завладел жгутом, и тот теперь извивался у него между пальцами, словно тонкая оранжевая змея.
Выйдя на улицу, Самсонов вдохнул полной грудью. Только теперь он понял, какой жуткий запах царил внутри. Затхлость болезни, лекарства, испражнения, пыль, гниющее дерево, гниющая плоть – признаки приближающейся смерти.
Быстрыми шагами полицейский вернулся к машине и сел за руль. Папку положил рядом. Итак, он почти ничего не добился. Но теперь по крайней мере знал, что Лукин не фальсифицировал улики. Это сделал кто-то другой. Тот, кто имел доступ к ключам от квартиры Хоботова. Самсонов открыл папку и пробежал глазами сведения о подозреваемом. Да, все верно: тот работал сварщиком во время сооружения моста через один из многочисленных притоков Невы. Возможно, Хоботова подставил один из его коллег?
Самсонов отправился в город и через пару часов припарковал «Шевроле» возле управы. Поднимаясь на второй этаж, он буквально столкнулся с Дреминым.
– Уже вернулся? – спросил тот. – Нашел Лукина?
– Да.
Самсонов вкратце описал свой визит к бывшему полицейскому.
– Печально, – сказал Дремин. – Я не знал, что с ним случилось.
– А у вас как дела? Что-нибудь выяснили?
Разговаривая, они дошли до кабинета Самсонова.
– Подожди, сейчас все расскажу, – сказал следователь. – Есть, кстати, хочешь? Я тебе кусок пиццы припрятал. Морозов пытался сожрать, но я отстоял.
– Тащи! – кивнул Самсонов, снимая мокрую куртку. Он плюхнулся в кресло и откинул голову. В висках пульсировало, предвещая мигрень. Надо бы принять обезболивающее.
Дремин вернулся через пару минут с куском пиццы на бумажной тарелочке.
– Уж извини, что не на фарфоре, да и разогреть негде…
– Давай сюда! – перебил его Самсонов.
Пока он поглощал пиццу, Дремин рассказывал:
– Мы проверили всех, кто делал заказы изображений Кали через Интернет. По-моему, безрезультатно, но отчеты я тебе принесу.
– В каком смысле проверили? – перебил Самсонов. – Были у них дома, узнали, где они находились этой ночью?
– Да. Все проверили досконально. Задействовали людей и пропахали асфальт расческой, как говаривал, бывало, мой преподаватель по криминалистике. Эти ребята чисты.
– Ну, я особенно и не надеялся, что нам повезет, – кивнул Самсонов. – Думаю, наш парень давным-давно обзавелся всем, что ему нужно, чтобы служить Кали.
– Я тоже так думаю. Но слушай дальше.
– Выкладывай.
– В одной из фирм вспомнили, как выглядел человек, заказавший ламинирование рисунка.
Самсонов застыл, не донеся кусок пиццы до рта:
– И?
– Мужчина лет сорока, с усами и бородой, в дымчатых очках и бейсболке. Брюнет. Был в синем спортивном костюме и перчатках. Последнее показалось работникам фирмы странным, вот они его и запомнили.
– Я так понимаю, никаких данных о себе он не оставлял?
– Нет. Там такая же система, как в фотоателье: сдаешь материал – тебе дают бумажку с номером. Потом приходишь, отдаешь квиток, оплачиваешь заказ и забираешь выполненную работу. Он расплатился наличными. Естественно.
– Да, – пробормотал Самсонов. – Естественно. А на чем он приезжал?
– Этого никто не заметил.
– Еще какие-нибудь приметы были?
– Нет. Это было семнадцатого марта, так что времени прошло немало.
– Откуда известна точная дата?
– По журналу заказов.
– А, ну да. Как он назвался? При оформлении должны были спросить фамилию – так проще искать заказ, когда клиент за ним приходит.
Дремин усмехнулся:
– Назвался Курочкиным. Уверен, что соврал.
– Естественно. Столько предосторожностей: и усы, и борода, и кепка с очками, не говоря уж о перчатках, – и вдруг сообщил бы свою настоящую фамилию?
– Но мы все равно проверяем Курочкиных.
– А если он в Питер приезжает только на время?
Дремин развел руками:
– Ну, тогда мы его не найдем, сам понимаешь. Но это вряд ли. Чтобы выбрать жертву и на подготовку похищения требуется немало времени, для этого надо жить здесь.
– Я тоже так считаю. – Самсонов засунул в рот последний кусок пиццы и вытер руки носовым платком. – Надо узнать, какие в Питере есть секты, посвященные Кали.
– Думаешь, они есть? – В голосе Дремина прозвучало сомнение.
– Вот и узнаем.
– Ладно, я займусь.
– А Морозов и Коровин пусть возьмут на себя коллег Хоботова. Я хочу знать, не подставил ли его один из них. Понимаю, времени прошло слишком много, и все же.
