– Она в отделении, потом можно отвезти ее к нам в управу, – сказал Курников.
– Организуй, ладно?
– Конечно.
– Горелов будет жить хотя бы? – вмешался Морозов.
– Никто ничего не говорит, – ответил Рогожин. – Думаю, врачи и сами не знают.
– Остается лишь надеяться, – добавил Курников.
– Его родным сообщили? – спросил Самсонов.
– Нет пока. Хотим дождаться… результатов. – Рогожин смущенно отвел глаза.
– Правильно, – одобрил Коровин.
Через четверть часа полицейские разошлись: Рогожин остался дежурить у реанимации и обещал сообщить о любых изменениях в состоянии Горелова. Курников отправился за смотрительницей музея, чтобы доставить ее в управу. Коровин и Морозов уехали, чтобы продолжить прорабатывать тех, кто мог подставить Хоботова, а Самсонов вернулся в управление.
Башметова отвезли домой, врача вызвать все же пришлось. Самсонов нашел Дремина в его кабинете сидящим за компьютером.
– Здорово, – кивнул он, снимая куртку.
Следак оторвался от экрана и потянулся за сигаретами:
– Привет. Ну, как у Горелова дела?
– Неважно. Может, и не выживет. Его здорово порезали. Я попросил привезти сюда смотрительницу Кунсткамеры, опознавшую убийцу.
– Хорошо. А я выяснил, что такое час Козерога.
– Ну и?
– Десять утра.
Самсонов присвистнул:
– Времени совсем мало.
Дремин щелкнул зажигалкой, прикуривая:
– Скажи честно, думаешь, мы найдем Нику?
Самсонов помолчал, не глядя на коллегу.
– Должны, – проговорил он наконец.
– Это понятно. Я про другое.
– Знаю.
Дремин выпустил струю дыма, побарабанил пальцами по подлокотнику.
– Я тут покопался в архивах и выяснил, не открывался ли какой-нибудь мост в тот год, когда… умерла твоя сестра.
– И? – Самсонов постарался держать себя в руках и не показывать, что любое упоминание о Марине ранит его.
– Открывался. Тот самый мост, на котором Хоботов работал сварщиком.
Самсонов застыл, глядя на Дремина.
– Кровь нужна этому парню, чтобы приносить жертвы, а его алтари – это новые мосты, – проговорил следак.
– Но почему?
– Я и это выяснил, – кивнул Дремин. – Смотри! – Он ткнул пальцем в экран компьютера.
Следователь подошел и придвинул свободный стул.
– Вот тут статья про ритуалы Индии, – сказал Дремин. – И среди них есть упоминание о древней традиции, негласно сохранявшейся вплоть до недавнего времени.
– После окончания строительства моста приносили человеческую жертву! – перебил его Самсонов, впившись глазами в монитор, где была открыта статья об индийских ритуалах.
– Именно! Чтобы был крепче и надежнее.
– А при чем тут наш убийца?
– Вот именно. – Дремин выпустил струю дыма и откинулся на спинку кресла. – Какое ему дело до их прочности?
Самсонов задумался.
– Он мог принимать участие в строительстве, – предположил он. – Или проектировать эти мосты.
– Я подумал о том же и запросил материалы о тех, кто занимался их сооружением. – Дремин придвинул следователю листок бумаги с двенадцатью фамилиями. – Здесь шесть инженеров, четыре прораба и два техника. Пока все, на кого я смог собрать материал. – Следак взглянул на часы. – Это я поручу операм. Пусть прошерстят этих и остальных.
Самсонов кивнул:
– Ладно. Главное – алиби и автомобили. Ищем синюю «Газель» с мишленовскими шинами.
– Естественно. – Дремин встал. – Я передам им это дело и вернусь. Думаю, скоро привезут смотрительницу музея, надо будет еще раз ее опросить.
– Давай.
Самсонов ждал Дремина даже меньше, чем рассчитывал. Пока следак отсутствовал, немного почитал про ритуалы Индии, но ничего особенного не нашел. О гигантских мясорубках, во всяком случае, не было ни слова.
– А что с тем блаженненьким, Жорой? – спросил он Дремина, когда тот вернулся.
Следак усмехнулся:
– У него алиби нет, но нет и синей «Газели». Вообще никакой машины.
– Он мог воспользоваться чужой.
– Никто не заявлял об угоне.
– Это ничего не значит.
– Знаю. Но пока что нам предъявить твоему Жоре нечего.
– Выяснили его личность?
– Да. Все здесь. – Дремин постучал согнутым пальцем по тоненькой папке. – Хочешь почитать?
– Потом.
– Как знаешь.
– Его уже отпустили?
– Пришлось. Образец ДНК на всякий случай взяли. Ну и слежку установили. Если Ника у него, рано или поздно он нас на нее выведет.
В этот момент в кабинет заглянул Курников.
– Привез, – сказал он, заметив Самсонова. – Она ждет в комнате для допросов.
– Давай ее сюда, – велел следователь. – Ты не против? – добавил он, обратившись к Дремину.
– Только за. – Следак затушил окурок в пепельнице и встал, чтобы открыть форточку.
Курников исчез и через пять минут вернулся вместе со смотрительницей.
– Как ваш коллега? – сразу спросила она, переводя взгляд с Дремина на Самсонова. – Такой воспитанный молодой человек! Не надо было показывать ему того типа! Если бы я только знала…
– Не волнуйтесь. – Самсонов встал, чтобы помочь ей опуститься на стул. – Как вас зовут?
– Софья Ильинична. Востренкова.
– Софья Ильинична, я знаю, вы уже дали показания. Но не могли бы вы рассказать мне, что произошло?
Женщина кивнула. Курников тем временем протянул Самсонову фоторобот, составленный на основе показаний смотрительницы и бывшего крановщика Жоры. Оба видели явно одного и того же человека. Его лицо было следователю незнакомо: узкое, худое, высокий лоб, тонкий длинный нос и близко посаженные глаза под едва заметными бровями. Широкий рот, сжатый в прямую линию. Волосы короткие, темные, прямые. На рисунке, сделанном в профиль, четко виднелся шрам в форме полумесяца – прямо под правым ухом. На вид мужчине было лет сорок пять. Самсонов подумал, что узнал бы этого человека, если бы встретил на улице: художники постарались на славу.
– Вот еще описание, – подал Курников другой листок. – Тут рост, одежда и так далее.
Самсонов отложил его и обратился к смотрительнице:
– Софья Ильинична, что произошло в музее?
– Ваш коллега, – вздохнув, начала женщина, – подошел ко мне и спросил, не помню ли я кого-нибудь из частых посетителей. Тех, кто увлекается Кали. Я начала рассказывать, он заинтересовался одним мужчиной. И вдруг тот появился. Думаю, он пришел посмотреть на алтарь Кали из слоновой кости. Я подошла к вашему коллеге и сказала, что это тот самый человек. Он поблагодарил и вышел из зала вслед за ним. Больше я ничего не видела. Потом уже узнала… о том, что случилось.
