– Кажется, да.
– Можете еще что-нибудь сказать про Чижикову?
Хореограф пожал плечами:
– А что вас интересует?
– Все. Говорите то, что пришло в голову.
Пьер помялся.
– Ну, у нее были особенные… интересы, – неуверенно сказал он.
– Что вы имеете в виду?
– Секс. Анабэль любила игры в стиле садо-мазо.
– Связывание и плетки? – оживился Дремин.
– Да, и это в том числе.
– Откуда вы знаете?
– Она призналась по пьяни. Как-то после премьеры новой программы.
– А что еще? – спросил Самсонов.
– Думаю, Анабэль нравилось, когда ей причиняли настоящую боль. Понимаете? Не игры в доминирование, а кое-что посерьезнее.
– Пытки?
Пьер покачал головой:
– Вряд ли. Скорее, что-то вроде порки.
– С Максом у нее все было нормально? Он отвечал ее… запросам?
– Думаю, да.
– Что вы можете сказать о ее татуировке?
Хореограф усмехнулся:
– Несколько наших девушек сделали такие. Я их попросил, и они не стали ломаться, тем более что картинки – временные.
– Вы попросили? – удивился Самсонов.
– Ну да. Это для нашей новой эротической программы «Жеребец». Премьера – послезавтра, так что приходите – не пожалеете! – Пьер снова усмехнулся, смерив полицейских взглядом.
– И заплатили за татушки тоже вы? – проговорил Самсонов разочарованно.
– Естественно. Кто же еще?
– Если что-нибудь вспомните – позвоните. – Самсонов протянул хореографу свою визитку. – В любое время.
Пьер, не взглянув, сунул картонку в карман:
– Непременно.
Полицейские дождались, когда девушки закончат номер, и поймали их за кулисами.
– Еще один вопрос, – проговорил Самсонов, загораживая им дорогу.
– Мы торопимся! – заволновались стриптизерши. – Нам нужно переодеться к следующему номеру!
– Это недолго, – пообещал полицейский. – Что означают ваши татуировки? Вот эти, с лошадью. Они ведь у вас одинаковые?
Девушки переглянулись. Заговорила Кларисса:
– У нас скоро премьера шоу «Жеребец». Пьеру показалось, что будет круто, если мы сделаем временные татушки. Они должны потом сойти, это же хна.
– Ладно, – махнул рукой полицейский. – Идите, мы вас больше не задерживаем.
Девушки с видимым облегчением проскользнули мимо.
– Пошли отсюда, – сказал Самсонов Дремину, когда стриптизерши скрылись из виду. – Хватит на сегодня эротики.
Когда полицейские выбрались из клуба и вдохнули свежего воздуха, Дремин раздраженно проговорил:
– Это дело начинает мне нравиться все меньше. Чем глубже мы копаем, тем больше у нас подозреваемых, а к Нике мы не приблизились ни на шаг. – С этими словами он открыл багажник и опустил туда ящик с вещами Чижиковой. – В десять утра в пятницу ее убьют, а мы!.. – Он замолчал и резко захлопнул крышку багажника.
– Успокойся, – проговорил Самсонов, открывая дверь. – Паникой ничего не добьешься.
– Знаю! – буркнул Дремин, садясь за руль. – Просто я пытался представить, как мыслит наш убийца, чем он руководствуется.
– Ну и как?
– Не вышло! – Следак завел мотор, и автомобиль тронулся. – Не вижу никакой логики. А ты?
– Думаю, все дело в мостах, – помолчав, ответил Самсонов.
– Что? – Дремин нахмурился. – Каким образом?
– Убийца использует их как алтари. Поливает кровью убитых девушек. В то же время он явно поклоняется Кали. Надо найти связь между мостами и этой богиней.
– И что нам это даст? – поинтересовался Дремин, бросая машину между грузовиком и туристическим автобусом. – Горелов засек его, а кончилось тем, что он в реанимации. Хотя если бы… – Он замолчал.
Самсонов знал, что Дремин имеет в виду: будь Горелов повнимательнее, они могли бы уже «колоть» в управе преступника, выуживая из него сведения о месте, где находится Вероника. Вместо этого они идут по кровавому следу, который убийца оставляет за собой, подобно колеснице Джаггернаута.
– Нужен Интернет, – сказал Самсонов. – Надо выяснить, какие жертвы в Индии приносили в связи с мостами.
– Удачи, – отозвался Дремин. – Что будем сейчас делать?
– Навестим Макса Парфенова.
– Хахаля Анабэль?
Самсонов коротко кивнул:
– Вот адрес бара, где он зависает.
– Думаешь, застанем? – с сомнением проговорил Дремин, взглянув на бумажку.
– Других контактов все равно нет.
– Ладно, давай попробуем.
– Только сначала заглянем в багажник: по-моему, у тебя там завалялась старая почтовая коробка.
– Да, вроде была. А зачем она нам? – не понял Дремин.
– Увидишь. Появилась одна идейка.
Бар «Траншея старого партизана» оказался подвальным помещением, переоборудованным в питейное заведение. Перед входом стояли трое парней и две девчонки. Все пятеро курили и хохотали.
Полицейские прошли мимо. Самсонов нес под мышкой небольшую сине-белую коробку. Когда они вошли в бар, то сразу поняли, что основную массу посетителей составляют студенты, распивающие пиво. Было сильно накурено, звучал тяжелый рок – группу Самсонов не узнал, но композиция показалась знакомой.
– И как будем его искать? – поинтересовался Дремин, обводя помещение взглядом. – Мы понятия не имеем, как он выглядит. Даже не знаем, тут ли он вообще.
– Спокойно. – Самсонов поднял коробку над головой, чтобы каждый мог ее видеть. – Эй! Народ! – крикнул он. – Кто из вас Макс Парфенов? Ему посылка, лично в руки. – Он повертел коробкой, чтобы было ясно, о чем идет речь.
Через две секунды на него смотрели все. Разговоры смолкли. Затем справа раздался низкий голос:
– Давайте мне, я передам.
Самсонов и Дремин повернулись. Реплика принадлежала бармену – широкому, пузатому мужику с блестящей лысиной и близко посаженными светлыми глазами. Он протянул руку и ободряюще кивнул: – Все в порядке, парни, я его отец.
Самсонов подошел к стойке, положил коробку между собой и барменом и прижал ладонью.
– Я должен отдать ее лично в руки, – сказал он извиняющимся тоном. – Он здесь? Я вам, конечно, верю, но…
– Нет его тут! – раздраженно мотнул головой бармен. – Если охота, можете тащить это к нам домой, мне-то что? – Пожав могучими плечами, он схватил тряпку и принялся протирать стойку, со стуком двигая крошечные тарелочки с зубочистками.
