– Что ты думаешь о Чижиковой?
– В смысле?
– Кто дал ей вот это? – Самсонов постучал указательным пальцем по лежащему приглашению.
Дремин крякнул и потянулся за сигаретой.
– Есть у меня одна версия, – проговорил он.
– Выкладывай.
– Помнишь, хореограф в клубе сказал, что Анабэль любила игры в стиле садо-мазо? Я думаю, как раз по этой части она и специализировалась. Понимаешь?
– Считаешь, ее пригласили на… особую вечеринку?
– Угу. А что? Выглядит правдоподобно, по-моему.
Дремин повертел сигарету в пальцах, но закуривать, к облегчению Самсонова, не стал.
– В принципе, да. – Самсонов не мог не признать, что в словах следака есть рациональное зерно. – Вполне возможно.
– Так что, раз уж ты туда собираешься вместо нее, – на лице Дремина появилась глумливая ухмылка, – придется подготовиться.
– Пошел ты!
Следак нервно расхохотался:
– Ну прости, Валер, не удержался! Слушай, я к тому все это говорю, что не сойдешь ты там за бдсм-проститутку, понимаешь?
– Понимаю. Уж поверь, куда лучше, чем ты.
– Ну и? Не пойдешь?
– Пойду. Только не в качестве девочки по вызову, а как клиент.
– Да? – скептически приподнял брови Дремин. – А ты уверен, что вот эти причиндалы тебе помогут выдать себя за гостя? Может, такие жетончики только проституткам выдают.
– Вряд ли.
– А ну как спалишься?
– Ты же обещал меня подстраховать, так?
– Ага! – с готовностью кивнул следак. – Так-то так, но если тебя пырнут ножом, как только ты продемонстрируешь свой жетон, то я ничем тебе помочь…
– Не пырнут, – перебил Дремина Самсонов. – Сначала в любом случае постараются выяснить, где я это взял и зачем приперся.
– Очень мило! – скривился следак. – У меня прямо от сердца отлегло! Значит, всего лишь пытки? Ну, тогда я за тебя спокоен.
Самсонов досадливо поморщился.
– Слушай, успокойся, ладно? Если это просто садо-мазо-вечеринка, никто не станет меня прессовать. В таких развлечениях нет ничего противозаконного. Кроме проституток, конечно, но это не стоит того, чтобы кого-то мочить.
– Это ты так считаешь.
– Любой нормальный человек это понимает.
– Нормальный – может быть. Но мы говорим о людях, которым нравится хлестать друг друга по задницам!
– Слушай, давай прекратим этот спор, ладно? Ты и сам отлично понимаешь, что, если люди собрались поразвлечься, это еще не значит, что они кровожадные каннибалы-параноики.
Дремин поднял руки, как будто сдаваясь:
– Дело твое! Но я тебя предупредил. Когда тебя запакуют в черный латекс и заставят лизать сапоги, будет поздно.
– Надеюсь, ты появишься именно в этот момент.
Дремин усмехнулся:
– Ага! С кляпом в одной руке и наручниками в другой!
– Тебя примут как родного! – буркнул Самсонов.
– Этого-то я и боюсь. – Дремин наконец закурил. – Думаю, ты прав. Действительно, похоже на бдсм-вечеринку.
– На жетоне написано «Тайна», да еще чаша нарисована, а я нашел в Интернете цитату из Апокалипсиса, где говорится, что это символ блуда и всяких мерзостей, – сказал Самсонов.
– Я ж тебе говорил! – удовлетворенно кивнул Дремин. – Вот и сходится.
Самсонов вздохнул:
– И чего все так прутся от Апокалипсиса? Куда ни плюнь, обязательно наткнешься на какой-нибудь символ из него!
Дремин развел руками:
– А чему ты удивляешься, Валер? Текст раскрученный, так что каждому хочется что-нибудь из него для себя стащить.
– Ну да. Наверное.
– Точно тебе говорю. Вот и наши садисты-мазохисты примазались.
– Знаешь, меня не покидает ощущение, что это все не то, – неожиданно для самого себя признался Самсонов. – Время идет, а мы топчемся на месте!
– И что делать? – пожал плечами Дремин. – Других-то ниточек все равно нет.
– То-то и оно! – мрачно пробормотал Самсонов. – А они нам ой как нужны.
В этот момент у него зазвонил мобильник. Следователь поспешно прижал трубку к уху:
– Да? Привет. Ага, понял.
– Кто это? – поинтересовался Дремин, едва Самсонов сунул телефон в карман.
– Рогожин. Он проверил семьи погибших во время обрушения мостов и не нашел ничего подозрительного. Обещал переслать отчет, но едва ли там есть что-то полезное. Словом, еще один выстрел вхолостую.
– Так бывает чаще всего, ты же знаешь. Что теперь?
Самсонов взглянул на часы:
– Заеду домой, а потом пора будет двигать к Императорскому дворцу. Сегодня Золушка отправляется на бал.
– Встретимся там?
– Да, если ты не передумал.
Дремин отрицательно покачал головой.
– Тогда в половине десятого на перекрестке Авиационной и Ленсовета, – сказал Самсонов.
– Договорились. Я заеду к приятелю, о котором тебе говорил, возьму микрофон и прослушку.
– Ладно, рискнем.
– А что делать? Я должен знать, что тебя там не убивают.
Самсонов усмехнулся, хотя понимал, что у Дремина есть все основания беспокоиться.
* * *
Козерог был так расслаблен, что почти сразу задремал, но глубокий сон не приходил еще долго. Видения, которые окружили Козерога, состояли из каких-то обрывков, фрагментов, неясных картин и образов – водоворота воспоминаний и фантазий о будущем. Затем он увидел сон – тот самый, который регулярно повторялся вот уже много лет. Сон, который двигал им и которого он боялся. Видение, ставшее его дверью в новый мир и одновременно проклятьем.
Козерог чувствовал привкус бензина, пролившегося в реку, и тины. Река норовила попасть в рот, заливала уши и тянула на дно. Грудь сдавливало от недостатка воздуха и порывистых попыток набрать его, когда голова оказывалась над водой.
Река была холодной и какой-то липкой. Она тащила вниз, Козерогу даже показалось, что какие-то существа хватают его за ноги. Он боролся как мог, но вот сил больше не осталось, и он успел только набрать в легкие побольше воздуха, прежде чем уйти под воду.
Он опускался медленно, с открытыми глазами. Сначала все вокруг казалось желтым, затем зеленым. Потом стало темно. Козерог больше не сопротивлялся: он смирился с неизбежной гибелью. Просто замер, скованный мыслью, что ему уже не выбраться.
Козерог перевернулся, влекомый течением. Раскинув руки, он опускался на дно. Это походило на замедленное падение.
