– В том-то и дело, что не собирались. Ника нужна была Козерогу для отвода глаз.
Дремин снова посмотрел на Самсонова.
– Извини, я не хотел…
– Ничего. Я понимаю, что у Карины нет шансов. За оставшееся время мы не успеем ничего… сделать. – Следователь стиснул зубы. Ему стоило немалого труда произнести эти слова. Снова он ощущал бессилие – как тогда, когда умерла Марина.
У него неожиданно появился шанс исправить ситуацию – объявился убийца его сестры! – но все повторялось, и Карину ждала ужасная смерть. Это пожирало Самсонова изнутри, и он едва мог держать себя в руках. Он даже простил ей спектакль, который она разыгрывала, помогая убийце, – все это было ничтожно по сравнению с участью, приготовленной для девушки маньяком!
– Ты действительно считаешь, что Козерог все так и задумал с самого начала? – спросил Дремин. – Мне кажется, он просто переиграл и решил убить Карину вместо Вероники.
– Не знаю. Возможно. Сейчас это не имеет значения. Мы бы и Нику не нашли, если бы он не отдал ее нам.
Дремин промолчал. Самсонов был прав: Козерог не просто опережал полицейских на шаг – они плелись по его следам.
Дорога заняла больше часа – из-за пробок.
Дом Лукина выглядел так же, как тогда, когда Самсонов приезжал поговорить с бывшим полицейским. На двери висел замок, но Дремин сбил его двумя ударами кувалды.
Полицейские вошли в дом и распределились по комнатам.
– Ну и вонища! – поморщился Морозов.
Он пошарил по карманам желтой куртки, и Самсонову на миг показалось, что опер сейчас вытащит освежитель и начнет разбрызгивать вокруг себя.
– Уверен, что нам сюда? – тихо спросил Самсонова Коровин.
Следователь ничего не ответил. К запаху, который он запомнил по первому визиту, примешивался еще один – слишком хорошо знакомый.
– Имбирь! – сказал он, подходя к Дремину. – Чувствуешь?
– Я в этом не разбираюсь, – ответил тот. – Тем более в таком шмоне я вообще…
Он не успел договорить, потому что из другого конца дома раздался крик:
– Валера!
Самсонов помчался на зов. Он влетел в комнату, где собрались трое оперов. Они расступились, пропуская следователя.
На верстаке стояло большое стеклянное блюдо. Частично белое, а частично – красное. Впрочем, красный не был частью рисунка, он покрывал стекло разводами и перетекал на верстак, образуя небольшую лужу.
Посреди блюда лежала голова. Самсонову она показалась вылепленной из бледного желтого воска и покрытой пятнами засохшей крови. Веки запали, потому что нечему было их поддерживать: покрытые красными прожилками глаза лежали на тарелке и «смотрели» в разные стороны. Один был немного раздавлен, и радужка стала мутной.
Почему-то взгляд Самсонова задержался именно на нем. Полицейский невольно вспомнил свой кошмар: глаз, поднятый им перед утилизатором. И Кали, требующую от него жертвы и со смаком пожирающую человеческую плоть.
Следователь заставил себя посмотреть на лицо убитого. Из глазниц натекла и засохла продольными разводами кровь, сделав мертвеца похожим на дикаря, поверженного в бою.
Нижняя губа посинела и отвисла, обнажив желтые зубы. Несколько из них были обломаны и напоминали руины древней крепостной стены. Между ними виднелся кончик синего распухшего языка и бурые сгустки крови, спекшейся со слюной.
Лоскуты кожи и обрывки жил, которыми оканчивалась шея, были лучами расправлены по тарелке. Самсонову вспомнились гениталии Мечева, похожие на дохлую медузу.
Вокруг головы вились мухи, а приглядевшись, Самсонов заметил черных муравьев, деловито снующих по пергаментной коже и исчезающих в ноздрях, пустых глазницах и спутанных волосах.
Смрад стоял невыносимый, и к нему примешивался сильный запах имбиря: по обе стороны от блюда на кусочках фольги лежали горстки серого пепла – все, что осталось от ароматических конусов.
Самсонов почувствовал, как пол уходит из-под ног, и ухватился за край стола, чтобы не упасть. Дремин поддержал его за локоть.
– Ты чего?! – спросил он испуганно.
– Все нормально, – пробормотал Самсонов, хотя ничего нормального не было. Все было просто ужасно!
Вдруг ему показалось, что слипшиеся от крови волосы мертвеца шевелятся. Самсонов не поверил своим глазам: такого просто не могло быть! Но вот они снова чуть заметно шевельнулись.
– Они двигаются! – севшим голосом проговорил следователь, указывая пальцем на голову.
– Кто? – спросил Дремин. – Муравьи?
– Нет. Волосы!
– Да ладно тебе!
– Говорю тебе.
Самсонов наклонился, стараясь не дышать.
– Дайте что-нибудь, – потребовал он, снова заметив легкое шевеление. – Карандаш там или…
– В чем дело? – Это был голос подошедшего Полтавина. Криминалист поправил очки в роговой оправе и потянул носом воздух. – Кто-нибудь хочет ментоловую мазь? – предложил он, доставая из кармана плоскую белую баночку.
Никто не изъявил желания, и Полтавин, пожав плечами, двумя привычными движениями смазал себе верхнюю губу.
– Нужно кое-что проверить, – проговорил Самсонов, дождавшись, пока криминалист закончит.
– Валерке кажется, что у трупа волосы двигаются, – пояснил Дремин.
– Серьезно? – Полтавин подошел ближе и склонился над мертвой головой.
Самсонов ощутил запах ментола.
– Хм! – патологоанатом заинтересованно почесал ухо. – Действительно, шевелятся.
Все присутствующие столпились вокруг него и Самсонова.
Полтавин достал пинцет и осторожно прикоснулся к волосам. Попробовал раздвинуть их, но из-за спекшейся крови ничего не вышло.
– Черт! – Криминалист дотронулся затянутыми в латекс пальцами до головы. – Сейчас-сейчас! – пробормотал он.
И тут весь волосяной покров неожиданно пополз вниз, обнажая череп. Часть кожи с затылка и темени соскользнула и с влажным всхлипом плюхнулась на тарелку. Из-под нее посыпались насекомые. В воздух поднялось несколько жирных мух с синими и зелеными брюшками.
Полицейские дружно отпрянули, даже Полтавин от неожиданности вздрогнул и едва не выронил пинцет.
– Господи! – выдохнул он, беря себя в руки. – Да с него скальп сняли!
Самсонов подумал, что не случайно разводы на щеках напомнили ему боевую раскраску индейцев.
С тарелки смотрело уже не лицо, а жуткая маска, словно надетая на череп. Самсонов отвернулся и заметил, что некоторые полицейские сделали то же самое.
– Кто убитый? – тем временем деловито осведомился Полтавин. – Вернее, чья голова? Архитектора?
– Нет, – ответил Самсонов. – Лукина.
