– Попал! – не выдержал Самсонов.
– Тормозит? – отрывисто спросил Дремин. Он повернул голову и взглянул на катер. – По-моему, нет.
Катер и правда не замедлил ход, но из мотора показалась струйка черного дыма. Через пару секунд он уже повалил клубами. Полыхнуло пламя.
Катер дернулся в сторону, завилял.
У Самсонова зазвонил мобильник.
– Да? – выдохнул он, прижав его к уху.
– Человек взял в руку бутылку, – проговорил Тарасов. – Похоже, собирается ее бросить.
– Он боится, что не справится с управлением, – понял Самсонов. – Постарается попасть ею в опору.
И действительно, Козерог направил катер прямо к одной из бетонных тумб, поддерживающих мост. Его отделяли от нее какие-нибудь сто метров. Самсонов замер в ожидании. Он наблюдал за тем, как белый катер, вихляя, пытается вписаться в поворот, делая максимально приближенную к опоре дугу. Человек выпрямился, отвел одну руку назад – видимо, замахиваясь бутылкой. Это было видно даже без бинокля. Другой рукой он старался удержать штурвал. Самсонов впился пальцами в колени, буквально прильнув лицом к стеклу.
Тем временем первые полицейские машины уже выезжали на мост. Дремин бросил нетерпеливый взгляд вправо.
– Ну, что там? – спросил он. Было ясно, что катер вот-вот либо промчится мимо опоры, либо врежется в нее на полном ходу.
Самсонов не слышал вопроса. Он полностью сосредоточился на движении катера.
Вот человек, подобно пружине, подался вперед, выбрасывая руку. Бутылку было с такого расстояния не видно.
Секунда, две, три – и вот катер, оставляя шлейф дыма и огня, резко вильнул вправо, подскочил на волне, оторвался от воды и, словно с трамплина, влетел прямо в опору. Белые обломки брызнули во все стороны – как будто кто-то с размаху разбил фарфоровую чашку. Катер буквально исчез. Пламя взметнулось на фоне дыма и вместе с мотором упало в Неву.
Самсонов издал протяжный вздох. Дремин свернул на мост.
– Вперед! – скомандовал Самсонов, чувствуя, что он сбрасывает скорость. – Быстрее!
– Зачем? – не понял Дремин, но газу поддал.
– Обгоняй!
Через пару секунд они оказались над опорой, в которую врезался катер. Дым уже поднялся над перилами.
– Стой!
Самсонов выскочил из машины, едва она затормозила. Скинув обувь, он перемахнул через ограду и ласточкой полетел в воду, надеясь, что удар о поверхность реки не убьет его. Было очень высоко, но в молодости он прыгал с вышек и даже получил кандидата в мастера спорта. Главное – не потерять сознание при вхождении в воду!
Удар был сильным и резким. Он едва не выбил из легких Самсонова весь воздух. Но полицейский быстро всплыл и огляделся. Если бы ему не показалось, что за миг до столкновения катера с опорой человеческая фигурка перемахнула через борт, ему бы и в голову не пришло сигануть в реку. Но он не может позволить Козерогу утонуть. Если есть шанс взять его живьем, он должен его использовать.
Несколькими сильными гребками Самсонов приблизился к месту аварии. Дым ел глаза, пробирался в легкие. От разлившегося по воде и пылающего топлива шел жар. Полицейский заметил голову Козерога над волнами в десятке метров слева. Кажется, тот был в сознании и держался на плаву. Самсонов направился к нему.
Мечев заметил его, только когда их разделяло не больше трех метров. На лице у него отразилось удивление, а затем рот скривила усмешка.
– Я ухожу в бездну! – выкрикнул он, пытаясь отплыть. – Кали ждет меня там, внизу! Было бы глупо умирать в этом дурацком катере, но сидеть в тюрьме я не собираюсь. – Он говорил отрывисто, судорожно глотая воздух.
Самсонов понял, что сможет добраться до него без особых усилий. Он не собирался вступать в дискуссию. Кажется, Козерог тоже осознал, что полицейский вот-вот окажется совсем рядом. Он поднял руки и начал погружаться.
Самсонов сделал рывок и успел схватить его под водой за одежду. Потянул вверх и легко извлек Мечева на поверхность: река будто сама вытолкнула его. Козерог со свистом вдохнул и уставился на полицейского. Затем сделал едва уловимое движение, но вырваться не попытался.
Самсонов потянул его за собой. Он собирался вытащить явно обессилевшего Козерога на берег – туда, где набережная спускалась ступеньками к самой реке. Но в этот миг ребра справа обожгло. Самсонов дернулся, не понимая, что происходит. Мечев улыбнулся и вдруг отклонился назад, подтягивая ноги к животу. Это следователь понял, только когда ему в грудь ударили ботинки. Удар был смягчен сопротивлением воды, но добычу пришлось выпустить.
Освободившись, Козерог поднял руку из воды и продемонстрировал кривой нож. Вода вокруг Самсонова медленно окрашивалась красным, но полицейский не обращал на это внимания.
– Не приближайся! – хрипло предупредил Мечев, стараясь отплыть подальше.
Самсонов направился к нему. Он чувствовал, что рана неглубокая: вода замедлила движение Козерога, и удар оказался слабоват. Он только вспорол одежду и чиркнул по ребрам.
Полицейский перехватил руку Мечева, когда тот попытался снова ударить его ножом. Резко вывернул запястье, и лезвие упало в реку. Самсонов ударил противника коленом в живот и, когда тот выпустил из легких воздух, слегка притопил. Затем перехватил за шиворот и потащил за собой. На ступеньках набережной их уже ждали Дремин и спецназовцы. Кажется, еще маячили врачи – они всегда сопровождали полицию на такого рода операциях.
Самсонов потом плохо помнил, как добрался с тяжелой, сопротивляющейся из последних сил ношей до берега. Как их выволокли на гранит и обступили. Зато помнил, как спустя пару минут Дремин спрашивал врача, серьезно ли ранен Самсонов. Тот, накладывая повязку, ответил, что ничего страшного.
– Что с… ним? – проговорил, глядя на коллегу, Самсонов.
– Жив, – отозвался Дремин. – Никуда теперь не денется!
Самсонов расслабленно выдохнул. Мечев остался жив – это сейчас главное! Он не добился своего, не перешагнул рубеж, не слился с Кали! Полицейский не хотел, чтобы для Козерога все закончилось здесь и сейчас – чтобы он умер, думая, что преображается для новой жизни.
Он повернул голову и встретился взглядом с Мечевым. Глаза у архитектора были остекленевшие. Самсонову показалось, что они полны отчаяния. Он торжествующе улыбнулся своему врагу, и эта улыбка больше напоминала волчий оскал.
– Поднимайте! – скомандовал санитарам врач, занимавшийся Мечевым.
Те взялись за носилки, и Козерог пропал из виду.
И тогда у Самсонова из глаз потекли слезы. Это был нескончаемый поток. Они просто лились, словно где-то открылся кран, и вся боль понеслась наружу.
– Прощай, Марина! – прошептал Самсонов, запрокинув голову. – Прощай, сестричка! И прости, что так поздно!
* * *
Самсонов ехал в больницу к Горелову, когда на сотовый ему позвонил Башметов. Голос у начальника был дрожащий, но счастливый.
