– Хорошо… – прошелестел в ответ слабый сквознячок.
Юная чародейка вышла из опочивальни, взяла из рук Сай-Меени деревянную миску с салатом и с полным безразличием ее опустошила, не ощущая вкуса, вернула и вышла на гульбище. Верный Вэсако-няр, подхватив со скамьи плащ, побежал следом и неслышной тенью поднялся с госпожой на угловую башню, замер у лестницы, оберегая покой правительницы.
Митаюки присела на краю боевой площадки, глядя наружу между зубцами. Опустила веки, откинула голову. Ее дыхание стало слабым и размеренным, зрачки под веками зашевелились, руки начали подрагивать.
Из сосновой кроны в полусотне шагов выскользнула сойка и, быстро взмахивая крыльями, стала набирать высоту…
Девушка просидела, не меняя позы, больше трех часов. Но вдруг встряхнулась, рывком поднялась, покрутила головой, зябко поежилась. Вэсако-няр подскочил, накинул плащ ей на плечи. Митаюки благодарно кивнула, быстро спустилась вниз, пересекла двор, вышла из острога, поспешила к стругам, загружаемым корзинами с вяленым мясом и рыбой.
Казаки заметили девушку, повернулись к ней:
– Доброго тебе дня, хозяюшка!
– Хозяйка ты справная, прямо удивляюсь, – развел руками Иван Егоров. – Закрома неисчерпаемы прямо! Всем нашим ратям на месяц хватит, а гарнизону в волокском остроге и за год столько не съесть.
– Лазутчики ко мне приходили с Сыктыка, – сухо ответила девушка. – Сказывали, из городов тамошних Великий Седэй всех воинов истребовал, с менквами и драконами самыми сильными, с вождями умелыми, с колдунами сильными. На великую войну созывают. До самых верховьев селения опустели, токмо старики да бабы с детьми остались.
– Нечто никого не оставили? – усомнился воевода. – Совсем без мужиков деревни стоят?
– Оставили, – пожала плечами чародейка. – Но не воинов. И немногих. Жаждущие славы и крови ушли за мечтой.
– За смертью они ушли, – ответил Силантий, затягивая узлы на носу струга. Чем он там занимался, ведьма не понимала и понять не стремилась.
– Доброе известие, – кивнул Егоров. – Колдуны и вправду главную сечу готовят в верховье.
– Я еще проверю, – пообещала девушка, глядя на мужа.
Матвей сунул топор за пояс, выпрыгнул из струга на песок:
– Выспалась, душа моя?
– Нет, – взяла его за руку Митаюки. – Что за радость одной просыпаться?
Казаки зашевелились, разошлись – у каждого нашлось свое неотложное дело. Девушка потянула могучего воина за собой, вдоль берега, отвела на десяток шагов, сказала:
– Могучая рать по Сыктыку двинется. Храбрый командир ей нужен. Достойный и умелый.
– Силантий подойдет, – кивнул Серьга.
– Да ты, а не Силантий! – не выдержала девушка, рывком повернув его к себе, закричав чуть не в голос: – Ты, Матвей, ты!
– Простой поход, он справится, Тархад справится, вождей много, – ответил казак. – Землю толпой захлестнуть не сложно, а воинов в достатке.
– Не садись в острог, любый, – взмолилась темная ведьма. – Умоляю, Матвей, не нужно! Ты атаман, ты должен править, ты должен быть здесь. Великий Нум-Торум, да вразуми же ты его! Матвей, ведь ты погибнешь!
– Многие погибнут, не без того, – пожал плечами ее ненаглядный бородач. – Но токмо я лучший стрелок в ватаге, а стрелки в остроге зело надобны.
– Немец есть, Кондрат…
– Други мои верные, Ганс и Чугреев. Нечто могу я допустить, чтобы они вместо меня погибли? Дело там кровавое замышляется, девочка моя, – ласково погладил ее по голове Матвей Серьга. – Каждый стрелок, каждый клинок на счету окажутся. Повеселится смертушка, урожай свой собирая. Как же без меня?
Митаюки-нэ всхлипнула, прижалась к груди мужа:
– Не хочу тебя терять, не хочу! – И встрепенулась, сообразив: – Я поеду с тобой!
– И думать забудь, дура! – В голосе мужчины внезапно зазвучал металл. – Сына ты моего носишь, забыла?! О нем думай, его береги! Так что здесь ты будешь и носа наружу не кажи! – ткнул пальцем себе под ноги Серьга. – Поняла?!
– Да, супруг мой, – опустила глаза ведьма.
– То-то же! А я, бог даст, выберусь. Первый раз, что ли, со старухой в пятнашки играем?
Мужчина повел плечами, зашагал обратно к стругам.
– Я влюбилась в демона войны, клянусь Хонт-Торумом… – облизнула пересохшие губы Митаюки-нэ. – Он никогда не откажется от битвы. И чем сеча страшнее, тем охотнее Матвей полезет в самую гущу. Будь я проклята… – Чародейка скрипнула зубами и рявкнула: – Вэсако!!!
– Да, госпожа! – моментально подскочил телохранитель.
– Найди мне Нахнат-хайда! Нет, стой! Тарсай-няр мне тоже нужен. Он из тархадцев, его отыскать проще. Где бывший шаман, он наверняка знает. Пусть приходят вдвоем. Теперь ступай!
Ждать вождей пришлось недолго. Правительница северного Ямала возвращалась к себе в покои не спеша: сперва, свернув к озеру и омывшись его прохладной водой, обошла острог по внешней стороне рва и только после этого миновала подвесной мост и поднялась на гульбище. Посему двое новообращенных христиан вошли в горницу почти сразу за ней, приложили ладони к груди:
– Приветствуем тебя, великая шаманка!
– Вы быстро вернулись, храбрецы, – встала перед ними юная чародейка, осматривая крепких воинов, словно видела их в первый раз. Широкоплечие и поджарые, в замшевых штанах и куртках, с палицами и бронзовыми ножами на поясах, круглолицые, с угрожающим прищуром. – Я же отпустила вас в родные селения на отдых?
– Мы были там и рассказали о твоем величии, белая госпожа! – вскинул голову молодой Тарсай-няр. – Мы оставили своим семьям богатые дары: ожерелья, браслеты, пояса, кольца, иные многие вещи, а своим друзьям – ласковых молодых наложниц. Все они тоже желают служить тебе, госпожа, и обращаются с таковой нижайшей мольбой!
– Коли желают, пусть приходят, – милостиво кивнула темная ведьма. Перевела взгляд на бывшего шамана.
– Наш лучший отдых – это служба тебе, госпожа, – четко ответил он. – Десять дней безделья стали для нас мукой! Больше не наказывай нас так, мудрая Митаюки, любимица Иисуса Христа!
– Все вы храбрецы из храбрецов, в сем я убедилась твердо, – задумчиво ответила девушка. – И вы сами, и ваши воины. Вы достойны возвышения, приближения к атаману, вхождения в воинский совет. Увы, ныне о ваших достоинствах ведомо мне одной. Чтобы я могла вас возвысить, вы должны покрыть себя ратной славой, проявить великую доблесть. И не в набеге на малолюдные деревушки, а в жестокой кровавой битве.
– Приказывай, госпожа! – хором ответили вожди.
– Вы должны отправиться в острог и сразиться с наступающей на него армией Великого Седэя.
– О сем мечтают все воины, госпожа! – встрепенулся Тарсай-няр. – Но белые иноземцы отбирают лишь избранных из избранных, одного из ста! И токмо тех, у кого есть мечи и топоры из бронзы, крепкий доспех из толстой дубленой кожи, копья с металлическими наконечниками. У нас же… – Его рука опустилась к палице с навершием из окатанной речной гальки. Оружие страшное, проламывающее черепа, даже спрятанные под толстыми шапками. Но – не колющее и не режущее.
