– Ну, это как раз не трудность, – усмехнулась чародейка. – Зовите своих воинов!
– Они во дворе, госпожа! Ждут твоих повелений.
– Тогда идем!
Митаюки-нэ спустилась во двор, прошла к своей любимой угловой башне, внизу которой казаки сделали оружейню, приказала сторожащему дверь копейщику:
– Открывай!
Молодой сир-тя неуверенно помялся, но перечить жене атамана не посмел, отступил в сторону. Темная ведьма самолично отодвинула засов и посторонилась, кивнув воинам на дверь:
– Выбирайте!
Глаза тархадцев и шаманцев жадно загорелись. Не веря своему счастью, они поначалу замерли, а потом крадучась, словно боясь спугнуть удачу, стали по одному пробираться в главную сокровищницу острога.
Изначально ватага боярского сына Егорова обилием оружия похвастаться не могла. Однако, разжившись слоновой костью, пару раз снарядив караваны в Пустозерск и выбрав весь арсенал английского брига, казаки хорошо обогатились и палашами, и пиками, и топорами, и прочим инструментом. Все ведь понимали, что сражения за золотых идолов будут долгими, и раз уж многих местных удалось обратить на свою сторону и в истинную веру – им нужно дать оружие эту веру защищать. А просто помощникам – хороший инструмент строить дома и крепости.
Воины выходили из дверей, вертя в руках сверкающие стальные клинки, примеряя в руках топоры, взвешивая казачьи пики, и на лицах их застыло выражение величайшего восторга.
– Что здесь происходит?! – влетел на двор запыхавшийся Матвей Серьга.
Караульный, не рискнув перечить правительнице, сбегал, однако, к ее мужу, предупредил о происходящем.
– Это воины, которым я доверяю, любый мой, – невозмутимо ответила черная ведьма. – Они отправятся в острог вместе с тобой, будут сражаться рядом с тобой и не отойдут ни на шаг, пока ты не вернешься обратно.
– Я не нуждаюсь в няньках, Митаюки!
– Либо с тобой на смерть отправятся они, любый мой, либо я, – так же ласково произнесла юная ведьма. – Что ты выбираешь?
Супруги с минуту смотрели друг другу в глаза. Матвей знал свою жену уже достаточно хорошо, чтобы понять: она не шутит. И смирился, повернулся к тархадцам, прошел мимо втянувших животы бойцов. Снова оглянулся на чародейку и распорядился:
– У вас два дня, чтобы найти себе броню! Потом мы выступаем.
– Слава Иисусу!!! – вздрогнул острог от радостного крика воинов, получивших разрешение проявить доблесть. – Атаману слава!!!
– Атаману любо, – отмахнувшись, поправил Серьга. – Сбирайтесь…
– Любо атаману!!! – вразнобой повторили клич сир-тя и вслед за Матвеем потянулись к выходу. Вскоре двор опустел.
Чародейка закрыла дверь, задвинула засов, поманила таящегося у ворот копейщика:
– Чего прячешься, воин? Верно все сделал, я не гневаюсь. Вертайся на место свое. Охраняй.
Митаюки-нэ медленно поднялась на идущее вдоль всего внутреннего двора гульбище и слабо улыбнулась, увидев там стоящего у стены Нахнат-хайда. Он выбрал себе в качестве нового оружия легкий боевой топорик на длинной рукояти и теперь довольно крутил его в руках. Впрочем, важно было совсем другое. Чародейка была бы сильно разочарована, если бы бывший шаман скрылся так же просто, как и все остальные воины. Тарсай-няр оказался слишком молод и наивен, он воспринял все случившееся как должное. Выходит, тархадцу слишком рано зваться вождем. Значит, придется положиться только на одного воина.
– Я слушаю, госпожа, – просто и кратко спросил Нахнат-хайд.
Черная ведьма огляделась по сторонам, подошла к нему вплотную, положила ладонь на грудь и тихо сказала:
– Я хочу, чтобы ты вернул мне мужа. Когда ход битвы переломится, когда вы будете стоять по колено в крови, а землю будут устилать горы трупов, ты должен вытащить моего Матвея и вернуть мне его живым. Ты понимаешь меня, Нахнат-хайд? Раненым, слабым, увечным – но привези его мне живым! Мне плевать на острог, мне плевать на Великий Седэй, на богов и демонов, мне плевать, как ты это сделаешь. Но ты должен вернуть мне мужа!
– Да, госпожа, – кивнул воин.
– Нет, Нахнат-хайд, смотри мне в глаза! – потребовала темная ведьма, и ладонь ее сжалась в кулак, сминая ворот кухлянки. – Пойми меня верно: ты должен вытащить мне моего мужа! Упаси тебя Куль-Отыр вернуться одному или умереть в битве! Не будет тебе покоя ни живому, ни мертвому, ни в этом мире, ни в нижнем, ни в верхнем. Я скорее разрушу небеса и пробужу Хозяина Священной Березы, чем оставлю смерть Матвея безнаказанной. Верни его мне, храбрый Нахнат-хайд! – Митаюки разжала кулак и пообещала: – Верни, и тогда все твои желания я стану принимать так же близко к сердцу, как свои собственные…
– Я выполню твою волю как свою, великая шаманка, – склонил голову многоопытный воин.
Митаюки-нэ отступила, посторонилась. Вождь прошел мимо нее и сбежал по ступеням.
Вот и все… Она сделала все, что могла. Теперь остается только ждать и надеяться. И любить своего бешеного бородача, своего демона войны. Целовать, ласкать, обнимать, урывая от оставшихся двух дней и трех ночей все, что только можно.
Глава VII
Зима 1585 г. П-ов Ямал
Небо
Одинокая сойка летела под самыми облаками, что плотно отрезали Ямал от синего неба и живого солнца и обнимали солнце колдовское, почти касаясь его своими рыхлыми краями. Отсюда, с невероятной высоты, земля казалась сплошным зеленым ковром из древесных крон, лишь изредка разрываемым пятнами озер и проплешинами болот.
Впрочем, в одном месте просвет был необычным: широкая прямая линия, коричневая от содранной коры, и полукруг с полверсты шириной, в центре которого белел прямоугольник новенького острога.
Что именно творилось на земле под плотным покрывалом древесных крон, разглядеть было невозможно, но легко догадаться. И потому, заметив в одном месте полосу дрожи, будто деревья страдали чесоткой, птица спикировала туда, пробила листву и села на нижние ветки огромной, многовековой шелковицы.
Теперь сойке стали видны многие десятки драконов: зубастые двуноги и остроклювые яйцеголовы, приземистые трехроги с цветастыми плащами, прикрывающими шею, шипоносцы, всю спину которых покрывали бивни, а хвост увенчивала громадная костяная палица, громадные длинношеи, могучие спинокрылы, хвосты которых украшали могучие бивни, способные поспорить размерами с бивнями товлынгов…
Драконы шли медленно, старательно пожирая всю зелень, до которой только могли дотянуться. Однако большинство крон были недостижимы даже длинношеям, и деревья сильно не страдали. Только слабо вздрагивали, когда громадные туши притирались к ним, протискиваясь дальше и дальше вперед.
За драконами рыхлым широким стадом брели менквы – мохнатые подобия людей, куда более высокие и сильные, но безнадежно тупые. Их сознаниями могли легко овладеть даже совсем слабые и юные колдуны. Многие из этих чародеев сейчас шли прямо среди стада, приглядывая за своими подопечными. Грудь этих сир-тя украшали яркие золотые медальоны разной формы – знак повелителя, пусть пока и самого низкого уровня.
