– За мной, други! – обнажил саблю воевода. – Покажем нехристям кузькину мать! Ур-ра-а!!!
Иван Егоров быстро пошел закованной в кольчугу грудью вперед, в деле огненного боя положась на опытного Кондрата Чугреева и сотоварищей.
Однако ни одна пищаль и ни одна кулеврина так и не выстрелила. Защитники завала смотрели на наступающих через щели между толстыми бревнами, не высовываясь ни на миг, чтобы пустить стрелу или метнуть сулицу, а тратить драгоценное огненное зелье и свинец на бессмысленный расстрел древесных стволов Кондрат не стал.
Атакующие подбежали к препятствию – из-за него высунулись копья. Язычники норовили уколоть своих врагов поверх бревен или через щели – христиане поступали точно так же. Но раненых, на удивление, не появилось – уж очень неуклюже действовали обе стороны. Куда эффективнее оказалось хватать высунутое оружие у наконечников и выдергивать на свою сторону. Тут нападающие преуспели – их оказалось банально больше числом. Очень скоро щетина копий над завалом поредела, местами бревна вовсе оголились, и воины успешно вскарабкались наверх, перепрыгивая на ту сторону.
Язычники побежали.
– И это называется война? – разочарованно произнес Егоров, загоняя чистенькую, так и не попившую кровушки саблю обратно в ножны и усаживаясь поверх одного из бревен завала.
Его сир-тя десятками переваливали укрепление и гнались за сир-тя Великого Седэя, драпающими к очередному завалу, стоящему в удалении примерно трехсот шагов.
Колдуны скопировали тактику казаков даже в этом: вместо большой неприступной твердыни сделали череду мелких укреплений, которые не жалко бросать, перебегая от одного к другому.
– Ну как? – Кондрат, остановившись рядом, перекинул пушчонку через ствол, подтянул к себе, надежно цепляя гак за опору. – Взяли?
– Чего тут брать, друже? – пожал плечами воевода. – Просто поход по плохой дороге. Сейчас, смотри, наши сир-тя уже и следующий завал захватят…
И тут по небу, выскользнув из-за самых макушек, мелькнули тени.
– Летучие драконы!!! – закричали люди сразу со всех сторон, но небесные колдуны уже умчались за другой край просеки, а на завал просыпалось почти с три десятка горшков. Они раскалывались и тут же вспыхивали, жидкий огонь стекал вниз и разбегался в стороны – похоже, все укрепление было пропитано насквозь горючим маслом.
– Проклятье!!! – Чугреев подхватил кулеврину и отскочил с ней назад. Воевода, закрываясь от жара рукой, тоже скатился с бревна, отскочил на безопасное расстояние.
Еще несколько воинов, вопя от боли, метались живыми факелами. Михейко Ослоп тоже был объят огнем. Но, в отличие от местных, полуголых воинов, казак просто скинул кафтан и шапку да отскочил в сторону, торопливо крестясь и творя молитву.
Больше никто не пострадал. Вот только не меньше трех сотен сир-тя в передовых отрядах оказались отрезаны от главных сил ревущей стеной огня.
– Обходи!!! – закричал воевода и кинулся с саблей на стоящие по краям просеки джунгли, рубя лианы, папоротники, молодые деревца и поросль кустарника, не позволяющие обежать укрепление через лес. Поняв, в чем дело, остальные казаки и воины кинулись ему помогать.
Топоры в руках сильных, умелых мужчин оказались куда более удачным инструментом, нежели тонкий легкий клинок, и вскорости даже Тэх-Меени обогнал воеводу, прорубая путь через заросли. Именно он первым и вырвался на просеку за пылающим завалом. Остановился, судорожно сглотнув: все открытое пространство впереди было усеяно мертвыми молодыми мужчинами с размозженными головами и вспоротыми животами.
– Похоже, им подавили волю к сопротивлению и перебили… – пробормотал Енко Малныче. – Как там… У Тэхэт-Хаяра…
– Чтоб меня черти в аду зажарили! – бессильно скрипнул зубами воевода. – Енко, где твой обещанный колдун?! Ты поклялся, что вы сговорились!
– Всемудрый Тадэбя-няр не мог открыто отправиться в наш лагерь, верхом на своем трехроге и со своими телохранителями, – с силой потер верхнюю губу изгнанник. – Его бы просто не выпустили. Мэках-хорт не глуп. Уничтожил бы при первом подозрении на предательство. Мы сговорились, что Тадэбя-няр попадет в плен с началом битвы. Просто останется в городе, когда мы его захватим.
– Мэках-хорт – это новый старшина колдунов? – уточнил Егоров, обозревая целое поле мертвецов. – Да-а, будь он проклят, он точно не дурак.
Христианские воины медленно приближались к следующему завалу. Не дожидаясь, пока ловушка сработает второй раз, кто-то сделал и запалил факел, метнул в укрепление. Оно занялось и стало неспешно разгораться.
– Сколько отсюда до города? – повернулся к колдуну воевода.
– Версты три-четыре, – ответил Енко, примерно знакомый с русскими мерами длины.
– Такой завал целый день прогорать будет, – дернул себя за бороду Кондрат. – Если по одному в день палить, мы до города токмо к лету доберемся. А уговор с Матвеем был в два перехода уложиться. Они вскорости устье хаярское трясти станут. Коли колдун разберется, что там его обманывают, не будет нам тут легкого пути. Кровью умоемся.
– А чего через лес-то не обойти, иноземцы? – не понял колдун. – Прорубить новый проход – всего полчаса времени!
– В этом проходе мы своих воинов пищалями и кулевринами поддержать не сможем. Тесно там, лес, деревья, кусты. А картечь, она простора требует, хотя бы сотню шагов для разлета, и чтобы своих никого на сем пути не было, – объяснил бородач Чугреев. – Сила наша в них, в пищалях. Коли без огненного боя, лицом к лицу резаться, то один к одному потери выйдут. У кого людишек больше собрано, тот и прав. Колдун местный по сим возможностям нам всяко фору даст.
– Это верно, – кивнул воевода. – Посему так поступим. Я слева округ завала буду прорубаться, а ты справа. Подле тебя пусть Амвросий молится, чародейство черное разгоняет, а со мной Енко пойдет. Обережешь меня от паралича бесовского, колдун?
– Будь уверен, Иван, – кивнул Енко Малныче. – Управлюсь.
Тэх-Меени пошел за колдуном и потому врубился в джунгли рядом с иноземцем, кромсая топором с острейшим кремневым лезвием лианы и стволы, стебли и ветки. И так – шаг за шагом, шаг за шагом, покуда рука не станет отваливаться от усталости.
Они почти полностью обогнули пылающий завал, когда с просеки в чащу разом хлынул поток копий. Брошенное наугад, на шум, тяжелое оружие втыкалось в стволы, в землю, бесполезно пролетало над головой. Однако крики боли позади показали, что часть каменных наконечников нашла-таки свои жертвы.
Тэх-Меени, стиснув зубы, пригнулся и продолжил пробиваться вперед – пока совсем рядом не услышал истошного вопля. Не разгибаясь, только приподняв голову, он увидел покрытого татуировками вождя с золотым диском главы рода на груди. Мужчина проломился через заросли, метнул в кого-то палицу, просто не заметив в листве совсем близкого врага. Тэх-Меени злорадно хмыкнул и снизу вверх ударил его в пах, перехватил бронзовый нож из руки падающего язычника, тут же отмахнулся им от копья, огрел противника топором в висок, перешагнул распластавшееся тело, вскинул топор, защищаясь от палицы, вогнал нож в живот врага.
