– В полдень я должна быть здесь.
– Но перед этим… вы не заняты?
– Нет.
Гарри с облегчением перевел дух и вкрадчиво произнес:
– Не могли бы мы где-нибудь встретиться? Мне хочется поговорить с вами… получше вас узнать.
Девушка опустила глаза. Она выглядела так прелестно, что Гарри стоило труда сдержаться и не схватить ее в объятия, отшвырнув стол.
– Мне нужно спросить отца, – сказала она, не глядя на него.
«Боже! Во что я ввязываюсь!» – подумал Гарри.
– Это обязательно? – с тревогой спросил он.
Таня посмотрела на него и ободряюще улыбнулась.
– Мой отец восхищается американцами. Он очень снисходительный. Что бы вы хотели поесть?
– О… – Гарри успокоился, почувствовав себя увереннее. – Поесть? Да что-нибудь… я не голоден.
Она кивнула и ушла. Гарри закурил и уставился в окно. Не выйдет ли неприятность? Имея дело с азиатами, ни в чем нельзя быть уверенным, и все же… он вновь представил себе это тонкое восхитительное тело.
Таня нашла Донг Тхо на кухне, где он присматривал за работой поваров.
– Папа… – она поманила его рукой.
Он вышел за ней в коридор.
– Мистер Льюис хочет поговорить со мной в воскресенье утром. Куда мне его повести?
Черные глаза Донг Тхо загорелись радостью.
– Пригласи его сюда, разумеется. Он всегда может занять отдельный кабинет.
Твердо глядя на отца, Таня покачала головой.
– Папа, там должна быть постель.
Донг Тхо дернулся, как от укола, однако он был реалистом. Его мозг уже заработал в нужном направлении. Если дочь станет любовницей человека, женатого на богатейшей женщине в городе, не только Таня, но и он сам, несомненно, извлечет из этого выгоду.
– Можно в отель Ванг Чо, – предложил он. – Там умеют молчать.
Таня сделала отрицательный жест.
– Ох, нет. Мистеру Льюису там не понравится. Он большой джентльмен. Комнаты там слишком маленькие и только с одной кроватью. – Она помолчала, потом серьезно посмотрела на отца. – Я думаю, он в меня влюбился.
Донг Тхо повеселел. Это нравилось ему все больше и больше. Он долго размышлял и, наконец, сказал:
– Я мог бы поговорить с Анной Ву. Пусть уступит вам на одно утро свою квартиру.
Анна Ву была самой преуспевающей девушкой по вызову в китайском квартале. Она снимала роскошную квартиру на первом этаже дома, населенного богатыми китайцами, которые занимались своими делами и никогда не совали нос в чужие дела.
– Это было бы очень хорошо, – согласилась Таня.
– Но Анна – большая плутовка, – Донг Тхо насупился. – Придется хорошо заплатить ей. Ты уверена, что у него серьезные намерения? Он не бросит тебя после одной встречи?
– Нет… это очень серьезно, я уверена.
– Тогда я сейчас же ей позвоню.
Таня прошла на кухню и наполнила чашку китайским бульоном. В другую положила жареных креветок с рисом и отнесла все Гарри.
– Ну? – лихорадочно спросил он. – Вы говорили с отцом?
– Еще нет, – сказала Таня, ставя перед ним тарелки. – Кушайте, пожалуйста. – На пороге она помедлила и, обернувшись, улыбнулась ему. – Не волнуйтесь, – и она закрыла дверь.
– Да, так вот все и началось, – сказал Эл Барни, вынимая новую сигарету. – Конечно, это должно было кончиться бедой, как обычно и бывает в такого рода делах, но утро следующего воскресенья стало счастливейшим в жизни Гарри. После долгих месяцев монашеской жизни Таня прямо-таки свела его с ума.
По случайности Лизе как раз тогда стало хуже. Время от времени у нее начинались сильные боли, и в то воскресное утро, когда Гарри подошел к ее спальне, Хельгар встретила его в дверях и сказала, что мадам не следует беспокоить. Она приняла снотворное. У Гарри отлегло от сердца. Постоянно думая о свидании с Таней, он пришел в такое возбуждение, что боялся выдать себя перед Лизой. Он сказал Хельгар, что вернется через пару часов, и она молча уставилась на него своим холодным враждебным взглядом.
Гарри уже позвонил Джеку Инглишу и предупредил, что не придет в клуб. Инглиш ничего не имел против: у его подружки началось женское недомогание, и ему оставалось только играть в гольф.
– Нашли что-нибудь интересное, Гарри?
– Да. Теперь нам придется чередоваться.
– Везет же мне! Что ж, ладно, вы-то меня выручали. Я согласен.
Квартира Анны Ву понравилась Гарри. Для машины нашлась крытая стоянка, а когда Таня открыла дверь, его удивила роскошная обстановка. Анна Ву неплохо устроилась. Просторная, высокая комната с зелеными жалюзи, резной мебелью, кроваво-красным ворсистым ковром и диваном королевских размеров была идеальным любовным гнездышком. В бледно-голубом платье поверх белых брюк с распущенными волосами до самого пояса, Таня была до того очаровательна, что Гарри только топтался на месте, пожирая ее глазами.
– Хочешь сначала выпить, Гарри? – спросила она, улыбаясь ему. – Или мы сразу займемся любовью?
Их страсть вначале была неистовой, а потом тихой и нежной. Раз за разом, пока Гарри не спохватился, что прошло больше трех часов.
– Господи! Мне же пора идти!
Он бросился одеваться, а Таня, обнаженная, похожая на богиню из слоновой кости, наблюдала за ним с дивана. Она спокойно улыбалась, хотя сердце ее билось сильнее обычного. Не совершила ли она ошибку? Что, если на этом все кончится? Американец, удовлетворив свое желание, забудет ее? Но она напрасно тревожилась.
– Как насчет следующего воскресенья? – спросил Гарри, натягивая спортивную рубашку.
Она отрицательно покачала головой и поднялась с постели. Теперь ее сердце билось не так сильно.
– Подруга не сможет опять дать мне квартиру… это было особое одолжение.
Гарри в смятении смотрел, как она одевается.
– Но мы должны… Ты же знаешь какое-нибудь другое место, куда мы могли бы пойти?
Уже два дня, как они с Донг Тхо пытались найти какое-нибудь другое место. Цена, заломленная Анной Ву, ужасала Донг Тхо.
– Есть одна маленькая меблированная квартирка, не такая хорошая, но все равно миленькая, которую сдают в доме напротив, – ответила Таня. О свободной квартире сказала ей сама Анна Ву. – Она стоит сто долларов в месяц. За три месяца требуют вперед.
Гарри не колебался.
– Сними ее. Деньги я тебе дам.
Он с легким беспокойством подумал о своем истощенном банковском счете. Придется ограничить себя в личных расходах. Он протянул ей три стодолларовые бумажки.
– Мне нужно идти.
Гарри еще раз обнял ее, лаская и целуя, потом, понимая, что опасно затягивает возвращение домой, попрощался.
