Книга Шопенгауэр как лекарство, страница 41. Автор книги Ирвин Д. Ялом

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Шопенгауэр как лекарство»

Cтраница 41

Больше о происшедшем не было сказано ни слова, но Пэм подозревала, что ночью в ашраме была произведена чистка: на следующее утро сидячих будд в комнате заметно убавилось.

Беседовать разрешалось только в середине дня, когда ученики могли задавать вопросы помощникам учителя. На четвертый день Пэм спросила Манила про свою бессонницу.

— Тебе не надо об этом заботиться, — ответил он, глядя куда-то мимо нее, — тело само знает, сколько ему спать.

— Хорошо, — не унималась Пэм, — тогда не могли бы вы сказать, почему полицейские свистят у меня под окнами всю ночь?

— Забудь про это. Думай только об анапанасати. Просто следи за дыханием. Когда ты полностью на этом сконцентрируешься, такие пустяки больше не будут тебя волновать.

Пэм так наскучила дыхательная медитация, что она не знала, как выдержит эти десять дней. Кроме медитаций, единственным развлечением в ашраме были еженощные усыпляющие проповеди Гоенки, который, сидя в ослепительно белых одеждах, пытался поразить слушателей своим красноречием, что редко удавалось из-за откровенного доктринерства, которое упорно лезло наружу. Его лекции состояли из скучнейших повторяющихся длиннот, в которых он на все лады расписывал достоинства випассаны — техники, которая, будучи исполняема по всем правилам, ведет к душевному оздоровлению, просветлению, спокойной и гармоничной жизни, искоренению психосоматических расстройств и устранению трех главных причин страданий: желания, отвращения и невежества. Регулярная практика випассаны, в его изложении, была подобна регулярной работе в саду, во время которой ученик методически выдергивает из головы сорняки нечистых мыслей. Мало того, повторял Гоенка, випассана как универсальная техника дает преимущества в повседневной жизни: в то время как остальные бесцельно тратят время, поджидая, к примеру, автобуса на остановке, практикующий випассану может с пользой провести несколько минут, выдернув еще несколько сорняков из своего сознания.

Випассана изобиловала правилами, которые на первый взгляд казались вполне понятными и разумными. Ноихбылослишкоммного.Не красть, не убивать живых существ, не врать, не заниматься любовью, не принимать наркотиков, не писать, не конспектировать, никаких плотских развлечении, ручек, карандашей, никакого чтения, музыки, радио, телефонов, пышных перин, никаких украшений на теле, нескромных одежд, никакой еды после полудня — исключение делалось только для новичков, которым в пять вечера были позволены чай и фрукты. Наконец, ученикам запрещалось просить учителя о советах и помощи, они должны были соблюдать дисциплину и медитировать так, как им было сказано. Только при таком послушании, говорил Гоенка, ученик может рассчитывать достичь просветления.

В душе Пэм, как могла, оправдывала его: в конце концов, это самоотверженный человек, всю свою жизнь посвятивший пропаганде випассаны. Естественно, он был продуктом своей культуры. А кто из нас иной? Сколько веков Индия страдала под тяжестью религиозных доктрин и жесткой сословности. Кроме того, ей нравился великолепный голос Гоенки. Каждую ночь она как завороженная слушала, как он зычно и протяжно распевает на древнем пали священные буддистские тексты. Они действовали на нее, как раннехристианские песнопения, в особенности византийские литургии, или же канторы в синагогах. Несколько лет назад она была в турецкой деревушке, и ее поразил чарующий голос муэдзина, по пять раз в день созывавшего народ на молитву.

Хотя Пэм старалась, как могла, первые дни ей никак не удавалось подолгу следить за дыханием; не проходило и пятнадцати минут, как она вновь возвращалась к привычным мыслям о Джоне. Однако через несколько дней все начало меняться. Фантастические сценарии, преследовавшие ее прежде, начали сливаться в одну картинку: откуда-то — то ли по телевизору, то ли по радио, то ли из газет — она узнает, что семья Джона погибла в авиакатастрофе. Снова и снова она видела перед собой эту картинку. Пэм от нее уже тошнило. Но она продолжала проигрывать этот сценарий.

По мере того как накапливались усталость и скука, Пэм неожиданно начала ощущать странный интерес к хозяйственным делам. В первый свой день, регистрируясь в офисе (и тогда же, к своему удивлению, узнала, что за десять дней в ашраме ей не придется заплатить ни цента), она заметила маленькие пакетики стирального порошка в местном ларьке. На третий день она купила один пакетик и после этого проводила все свободное время, стирая и перестирывая свое белье и развешивая его на веревке за общежитием (это была первая бельевая веревка, которую она видела со времен своего детства). Каждый час она выходила проверить, как идет сушка. Какой бюстгальтер или трусы показывают лучший результат? Сколько часов ночной сушки равны одному часу дневной? Сушка в тени против сушки на солнце? Выжатое белье против невыжатого?

На четвертый день произошло долгожданное событие: Гоенка начал учить випассане. Техника оказалась простой и незатейливой: ученик должен был начать медитировать, сначала думая о коже головы, пока не произойдет «нечто» — почесывание, пощипывание, жжение или ощущение легкого дуновения ветерка на коже.

Как только это «нечто» произошло, ученику остается только наблюдать за ним, и ничего больше. Концентрация на ощущении. Какое оно? Куда оно следует? Сколько длится? Как только оно исчезнет (а это рано или поздно случается), медитирующий должен мысленно переместиться на следующий участок тела — лицо и ждать появления ощущения — щекотания в носу или почесывания века. После того как оно появится, станет нарастать и вновь спадет, ученик переходит к шее, плечам, и так далее, пока все части тела вплоть до подошв ног не будут исследованы, и тогда следует двигаться в обратном порядке — к голове.

Вечерние проповеди Гоенки предлагали разумное объяснение этой технике. Основная идея лежала в анитья - невечности, непостоянстве. Как только человек полностью осознает временность любых физических раздражителей, для него не составит большого труда перенести этот принцип на жизнь со всеми ее радостями и тревогами; все когда-нибудь проходит, и обрести спокойствие можно, только став наблюдателем, невозмутимо взирающим на мимолетное течение жизни.

Через пару дней випассаны занятия перестали казаться Пэм такими утомительными, она быстро набиралась опыта, и ей требовалось все меньше времени на то, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях. На седьмой день, к ее изумлению, процесс вообще перешел в автоматический режим, и она «полетела» — именно так, как предсказывал Гоенка. Как будто ей опрокидывали на голову горшок с медом и он тягуче приятно струился по телу к ее ногам. Она ощущала во всем теле какой-то волнующий, почти возбуждающий гуд, похожий на приглушенное жужжание шмелей, который медленно обволакивал ее, по мере того как мед стекал к ее ногам. Часы пролетали незаметно. Вскоре она отказалась от стула и присоединилась к тремстам остальных последователей Гоенки, восседающим в позе лотоса у ног учителя.

Следующие два дня «полета» были удивительно похожи друг на друга и промелькнули очень быстро. Девятую ночь она вновь лежала без сна: ей по-прежнему не удавалось заснуть, но теперь она об этом не беспокоилась: ей удалось узнать от одной из помощниц Гоенки, женщины-бирманки (она отказалась от надежды добиться правды у Манила), что бессонница во время випассаны очень распространенное явление, возможно, связанное с тем, что продолжительные медитации резко сокращают потребность в сне. Та же бирманка прояснила ей и загадку ночных свистков: оказалось, что ночные сторожа в южной Индии, обходя территорию, время от времени подают сигналы, чтобы отпугивать воришек — что-то вроде красного огонька на панели автомобиля, предупреждающего о включенной сигнализации.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация