– Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, – продолжал князь. – Похоже, что доклады о вашем магическом истощении были сильно преувеличены.
– Мне повезло, – ответила я.
– Вот о том, как вам повезло, я и хотел бы послушать, – улыбнулся Павел Григорьевич.
И на меня обрушился шквал вопросов. А когда он стих, лицо моего начальника было мрачнее тучи.
– И вы предлагаете, сударыня, арестовать цобермейстера Савельева на основании таких шатких доказательств?
– Нет, – ответила я. – Я предлагаю начать охоту на более крупного зверя.
По мере того, как я излагала план охоты на магов крови, предложенный Аэртом, в глазах обоих разгорался азарт.
– Табор томалэ? Почему бы и нет, – переспросил Андрей Николаевич. – Кто примет их всерьёз?
– Никто не примет, – задумчиво согласился Павел Григорьевич. – В обычном таборе оДарённых нет, а если есть, то гадалки да конокрады.
– И в этом таборе, – с воодушевлением продолжал брежатый, – оДарённых не будет, если не считать одержимого.
– Одержимого не считать, – сказал Павел Григорьевич. – Считать будем только змеев. Думаю, что ради такой охоты князь Теплов расщедрится.
– Ради такой охоты, – усмехнулся Андрей Николаевич, – я и сам тряхну стариной.
Воодушевление моих собеседников можно было понять. Даже самый захудалый маг крови мог устроить локальный Прорыв, ликвидировать который мог только Мастер-брежатый. Но имея в союзниках Охотника, можно было о тварях не беспокоиться.
– А что вы скажете об условии одержащего? – осторожно спросила я.
– Приравнять его присутствие к Дару и пожаловать томалэ личное дворянство? – усмехнулся князь. – Некоторым проще дать желаемое, чем заставить от него отказаться.
– А уж отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – добавил брежатый, – а много хуже.
Князь внимательно посмотрел на меня, заставив покраснеть под иллюзией Тали.
– Но отчего вас, сударыня, это интересует? – спросил он. – Дела ради или по другой причине?
– Оттого, сударь, что отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – повторила я за Андреем Николаевичем.
Свадьба была скромной. И потому, что невеста была вдовой, и потому, что господин Охотников, которому фамилия была пожалована вместе с личным дворянством, не был лицом значительным и не успел обрасти знакомствами в свете. Многие же из моих прежних знакомых сочли неуместным своё присутствие. Зато Марья Алексеевна в своём неизменном вдовьем платье была нашей почётной гостьей.
– Алёшенька хотел бы, – сказала она, и лёгкая тень печали скользнула по её лицу, – чтобы Вы, Натали, были счастливы.
– Я постараюсь, – пообещала я.
Вторая свадьба, сыгранная по обычаям томалэ, была куда более многолюдной и шумной. Здесь пили и пели от души. И звенели монисты, и крыльями взметались пёстрые юбки, и страстью дышал каждый шаг, каждый жест. А потом и я вышла в круг. И горели восторгом глаза Радха, устремлённые на меня. И плыла между нами песня:
Не спрашивай меня, как долго будет сниться
Нам счастья дивный сон: мгновенье иль года?
И будет ли длинна дней наших вереница?
К чему о том гадать? К чему о том гадать?
Не спрашивай меня, куда ведет дорога,
И что для нас любовь, проклятье или дар.
Быть может светлых дней осталось нам немного…
Люби, а не гадай! Люби, а не гадай!
Не спрашивай меня, забудь свои сомненья
Люби меня сейчас, лаская горячо.
Целуй меня без слез, живи одним мгновеньем…
Пока любовь жива, чего желать ещё?
