Что за жалкая выходка! Как издевалась бы Рея, узнай о моих подвигах. Как глупо провалилась операция по угону машины! А потом этот щупленький педерастик! Такое может сделать кто угодно. Чем я рисковал? Отобрал часы, вероятно, самую дорогую для него вещь. Да, здесь действительно нечем гордиться! Я вспомнил, как Призрак Джинкс назвал меня Дешевкой. Судя по событиям прошедшей ночи, это имя подходит мне как нельзя лучше. Но сегодняшней ночью будет иначе. Я твердо решил, что поднимусь на одну ступеньку выше. Нужно только разработать план действий. Я сидел, курил и после напряженных размышлений составил план действий.
Выйдя из отеля, я сел в «бьюик» и выехал из города. Миль за сто севернее по шоссе находился городишко под названием Джексонов Полустанок, чистенький и процветающий. Его жители специализировались на выращивании апельсинов. На его главной улице, забитой машинами скупщиков фруктов, я с трудом отыскал место для стоянки и зашагал по горячему асфальту в поисках нужного мне магазина. В универмаге самообслуживания мне пришлось буквально проталкиваться сквозь толпу покупателей, делавших необходимые покупки на конец недели: волнующаяся масса людей, для которых я был невидимкой.
Поднявшись на эскалаторе в отдел игрушек, я попросил продавца показать игрушечные пистолеты, упомянув несуществующего племянника. Девушка представила на выбор множество пистолетов, револьверов и даже кольт полковника Джека. После недолгого размышления я остановился на пистолете «беретта», который благодаря агенту 007 сделался знаменитым. Он был точной копией настоящего и выглядел достаточно угрожающе. После этого я спустился на второй этаж и купил яркую сумку на ремне, с буквами «ТВА», отпечатанными по бокам. Оттуда прошел в отдел готовой одежды и, поискав на вешалках, купил красный пиджак с черными накладными карманами, который можно было легко запомнить. В отделе, где торговали всякой всячиной для розыгрышей и маскарадов, я разжился битловским париком и зеркальными очками, сквозь которые можно прекрасно видеть, спрятав глаза.
Все покупки я уложил в сумку. В Луисвилл я возвратился в пятом часу. По дороге в отель, проезжая мимо городской больницы, я вдруг вспомнил, что совершенно забыл о Дженни, и она, видимо, не знает, что и думать. Чья-то машина вырулила со стоянки, и я тут же встал на ее место, повинуясь первому побуждению. Несколько минут я сидел в машине, размышляя, а хочу ли я увидеть Дженни. И был уже склонен отказаться от встречи, но что-то притягивало меня к ней. Выйдя из машины, я подошел к киоску и купил книгу Фредерика Форсайта «День Шакала» и классический роман Грэма Грина «Власть и слава».
– А я о вас думала, – сказала Дженни, поблагодарив меня за книги. – Хотела бы я, чтобы вы были уже дома.
– Не беспокойтесь по пустякам, – я улыбнулся ей, думая, как она не похожа на Рею. – Я еще недостаточно окреп для развеселой жизни в Парадиз-Сити.
– Но чем же вы занимаетесь?
Я пожал плечами.
– Да так. Этот город заинтересовал меня.
– Вы повредили руку?
Мои пальцы еще не зажили после удара, нанесенного брату Реи.
– Неполадка в машине. Полез исправлять. Пустяки, до свадьбы заживет. Как вы, Дженни?
– Поправляюсь. Лодыжка медленно срастается.
Я рассказал о встрече с Деревяшкой и девочкой.
– Пришелся не ко двору.
– Мисс Мэтис очень профессионально относится к работе. – Дженни покачала головой. – Вы обиделись?
– Не сказал бы. – Помолчав, я спросил то, что очень хотел бы узнать: – Скажите мне, Дженни, одну вещь. Брат Реи Морган с виду тертый парень. На какие средства он живет, вы не знаете?
– Фел?
– Его зовут Фел Морган?
– Фелдон. Он внук Фелдона Моргана. Так его назвали в честь деда. Того застрелили в момент ограбления банка.
– В самом деле? А чем он зарабатывает себе на жизнь?
– Что-то связанное со старыми автомобилями. Он продает металлолом или что-то в этом роде. А почему вас это интересует?
– Да из-за их дома. Ну и местечко. Не думал, что человек хотя бы с минимальным заработком может жить в такой дыре.
– О, некоторым просто безразлично, где жить. – Что-то похожее на волнение отразилось на ее лице. – Меня тревожит Рея. Она так легко может снова попасть в беду. От брата мало толку. А она так одержима мыслью разбогатеть. И никак не может понять: чтобы иметь много денег, их надо заработать. Она заявляет, что не может ждать так долго. Я столько с ней говорила на эту тему, но ее ничем не прошибешь. Начинаю сознавать, что она безнадежна. Неловко говорить такое о ком-либо, но Рея может оказаться неисправимой. Я чувствую, что вскоре она снова ввяжется в какое-нибудь темное дело и на сей раз попадет в тюрьму на долгие годы.
– Это ее дело и забота, – заметил я. – Да, теперь я понимаю, какое у вас нелегкое занятие.
Она приподняла руки в бессильном жесте и снова уронила на простыню.
– Я не жалуюсь, это моя работа. – Помолчав, она продолжала: – Человек должен сам прожить свою жизнь. Время от времени мне все же удается влиять на людей, и это меня утешает. – Она улыбнулась мне. – Не могу ли я повлиять на вас, Ларри, хоть немного? Не согласитесь ли вы вернуться в свой город и забыть о нас, чтобы я могла порадоваться за вас?
Я на секунду задумался.
Дженни – человек, желающий всем добра. Человек, поднимающийся по эскалатору, идущему в обратном направлении. У меня же на уме другое. Представляется удобный случай втереть ей очки. Она прикована к постели и еще недели две не сможет выйти из больницы. Я притворился, что колеблюсь, потом кивнул головой.
– Хорошо, Дженни, считайте, вы на меня повлияли. Я уеду. Вы правы, я зря теряю время, находясь здесь. Очень не хочется покидать вас, вы были хорошим другом, но вы правы. Я уеду завтра утром.
Может быть, я недостаточно убедительно говорил эти слова, или Дженни была более проницательной, чем мне показалось, так как она печально на меня посмотрела, потом сказала:
– Я убедилась: человек должен сам прожить свою жизнь. Лишь очень немногие следуют советам, даже если они и хороши. Но что делать, если такова человеческая природа?
Неожиданно мне очень захотелось рассказать ей, что со мной происходит. Я сознавал, что никогда не откроюсь доктору Мелишу, но под ее испытующим взглядом я уже было собрался покаяться. Однако в сознании снова всплыл образ Реи, и момент признаний миновал.
Я прикоснулся к ее пальцам, выдавил улыбку, произнес несколько банальностей насчет того, чтобы не потерять связь в будущем, и вышел из больницы уже полностью поглощенный мыслями о том, что я буду делать сегодня вечером.
У себя в номере я распаковал покупки. Надел пиджак, парик и зеркальные очки. С «береттой» в руке я прошел в ванную, где висело зеркало в рост человека, и всмотрелся в отражение. Вид у меня получился весьма несимпатичный, и я был абсолютно уверен – никто из моих знакомых не узнал бы меня. Я злобно оскалил зубы, и вышло довольно устрашающе. Вскинув пистолет, я прицелился в отражение и прорычал:
