Пролог
– Что мы обсуждаем: любовное приключение или твой любимый теплый водянистый кофе? Николь Дэниелз взглянула на блюдо с китайскими клецками шумай на столе, а затем в голубые глаза своей лучшей подруги, сидевшей напротив.
– Воображаемое приключение, дорогая. Кстати, насчет кофе. Я люблю, чтобы кофе доставлял мне удовольствие, а не обжигал язык и внутренности. То есть я предпочитаю кофе горячий, но не огненный. И не черный, а со сливками.
– Ой, не надо! – фыркнула Мэв. – Ты ведь добавляешь молоко! Брр! Слушай, идея-то в том, чтобы снять сливки со всей этой истории, если ты решишься, разумеется. Я ведь не планирую всерьез отправить тебя на необитаемый остров, верно? Нет, я бы не возражала, конечно, но только в компании какого-нибудь технического гения, который все свое свободное время посвящает играм на выживание – без каннибализма, разумеется. Пойми, это игра! Приключение длиной в одну ночь. Никаких последствий, чистое наслаждение. Ну как пирожное со взбитыми сливками!
– Хватит, прекрати, – рассмеялась Николь, перебивая возбужденную речь подруги, которая раскричалась на весь ресторан, так что на них начали подозрительно коситься. – Я понимаю идею, но мне просто неинтересно.
– Это фантазия, мечта! – сердито прищурилась Мэв. – Что может быть интереснее?
В памяти Николь пронеслись обрывки разговоров из прошлого: упреки, обвинения, оскорбления, а потом разбитое сердце и жгучее чувство обиды. И все потому, что она жила мечтой, вверяла ей свое будущее, пока мечта не оборачивалась ночным кошмаром. Она теряла все и всех. Дважды. И ей не улыбается снова попасть в эту ловушку. Нет уж, дудки.
Она не поддастся мечтам, она не станет это обсуждать, даже за ланчем в китайском ресторане, как бы ни упрашивала ее лучшая подруга.
– Не хочу, – улыбнулась Николь.
– То есть ты и представить не хочешь, что ты очутилась на необитаемом острове с интересным мужчиной – честным, надежным и способным поддержать разговор? – удивилась Мэв, поддевая палочками клецку. – Какая тоска!
– Ничего подобного. Может быть, в моей жизни уже есть все, что я хочу. А что? У меня завидная карьера, симпатичная квартирка в хорошем районе и лучшие в мире друзья. Чего еще желать девушке?
– Ну это смотря в каком месте. Я тебе сейчас все объясню. Откуда мне начинать – с головы или с ног? Или с талии? Начну, пожалуй, с талии – там все очевиднее.
– Ой, не надо! И перестань дразнить меня своей клецкой, а не то я ее съем!
Мэв усмехнулась и отправила клецку с креветкой в рот, а затем отложила палочки. Прожевав, она взглянула на подругу скорее сочувственно, чем насмешливо.
– Я не шучу, Никки. Уж три года прошло. Неужели тебе не надоело одиночество?
Под ее взглядом слово «нет» замерло на языке у Николь. Тянулись мгновения, и все слова, которыми она так долго успокаивала себя, вдруг показались ей ложью. Ее жизнь была такая во всех смыслах правильная. Она просто не позволяла себе признаться, что порой в тишине квартиры грудь заполняется гулкой пустотой и что она перестала завтракать на кухне у окна с видом на залив – благодаря которому она и сняла когда-то это жилье, – потому что ей не хочется садиться за стол одной.
Мэв откинулась на стуле и с сожалением проговорила:
– Да, надо было оставить тебе хоть одну клецку.
– Ничего страшного, не переживай. – Николь стала двигать тарелки на столе. – Мне никто не нужен…
– Да ну? А как насчет…
Из телефона Мэв загрохотала песня Ван Халена «Хочу переспать с училкой» – сигнал, что звонит ее брат.
Ура! Николь вздохнула про себя с облегчением, зная, что это надолго. Поскольку назавтра Мэв уезжает по делам, Гаррет не слезет с телефона, пока не получит от сестры клятвенных обещаний выключить перед уходом кофеварку, никого не пускать к себе в номер, не брать конфет у незнакомцев и так далее. Однако рано Николь обрадовалась – Мэв отправила вызов на голосовую почту. Глаза ее озорно блеснули.
– А может, тебе закрутить роман с Гарретом? Терпкое фруктовое вино обожгло горло Николь, точно кислота, ударило в нос. Она закашлялась, прикрыв рот салфеткой. Потом, задыхаясь, хрипло прошептала:
– Что? Не ожидала такого от подруги.
– Ты могла бы поучиться у него чему-нибудь полезному.
– Например? Как лечить воспаление легких или…
– Но-но! – строго одернула ее Мэв. – Он не так уж плох.
– Да что ты? – Николь выгнула бровь. – Его имя пишут на стенах в женских туалетах. И моя мама предостерегала меня от таких мужчин.
Мэв раздраженно прищелкнула языком. Глаза наполнились обидой за обожаемого брата.
– Ой, не надо! Да твоя мать с легким сердцем отдала бы тебя хоть вождю гуннов Аттиле, не говоря уже про Гаррета.
Николь вздохнула, зная, что так оно и есть.
– Скажу тебе по секрету, – продолжала Мэв, – что его имя пишет в туалетах Мэри Ньютон. Это она из мести. Паршивка как-то раз подкатила, думая соблазнить его своими прелестями, а он лишь посмеялся. Вы хоть и незнакомы, но поверь: Гаррет приличный человек.
– Властный, лицемерный, заносчивый, бабник и трудоголик? От кого я это слышала?
– Ладно, не бери в голову, я ведь шучу. Да он бы и не стал с тобой знакомиться. У него принцип насчет подруг сестры.
К счастью, она придерживается схожих принципов. Дружба и мужчины несовместимы. Скольких друзей она потеряла… Людей, с которыми успела сродниться…
– Да успокойся ты! – Мэв щелкнула пальцами у нее под носом. – Я же сказала, что прикалываюсь.
– Зачем тогда эти разговоры?
– Затем, что пора возвращаться к жизни. Нет, не сразу в омут с головой, а осторожно, без фанатизма. Сначала попробуй воду, поброди у берега. Раньше у тебя бывало все слишком серьезно, и это тебя пугает. Понимаю. Но это лишнее. Гаррет, допустим, не меньше твоего боится серьезных отношений, но он совсем не одинок. Он знакомится с девушкой, и после пары встреч они разбегаются. Почему бы и нет?
Да, но последнее такое знакомство окончилось для Николь покупкой свадебного платья, которое она так и не надела, потерей больших денег, черной дырой в душе, отвращением к мечтам и фантазиям и трехлетним одиночеством.
Впрочем, если задуматься, ей даже повезло, потому что ее несостоявшийся брак был в любом случае обречен на неудачу. Но это понимание пришло к ней много позже, уже в Чикаго, куда она сбежала зализывать раны. Ей повезло еще и потому, что здесь она познакомилась с Мэв – однажды в спортзале они оказались на соседних беговых дорожках. Наверное, это следовало считать началом новой жизни. Так или иначе, за три года у Николь не было ни одного флирта. Ни единого. Признаться, она даже не представляла себе, как эта ситуация может измениться. Теперь, видя, что Мэв готовится зайти с другой стороны, она предупредительно подняла руку:
