Николь сдвинула тонкие брови и закусила верхнюю губу, всем своим видом выражая сомнение.
Ах, что она с ним делает! Как он ни сопротивлялся, все его ощущения устремились в пах. По крайней мере, пока он не заметил у нее в руках этот дурацкий телефон. Большой палец проворно скользил по экрану и… Что она делает? Набирает текст? Это еще что за фокусы?
Он сразу вспомнил свою сестру – та тоже не расстается с телефоном. Телефон – это ее «линия жизни», помощник в принятии важных решений, которому она доверяет больше, чем родному брату. Что это значит? Неужели Николь спрашивает совета у подруги, стоит ли ей отойти в сторону и поговорить с ним?
Да, он очень хотел продолжать отношения, но теперь…
Минуточку… Какого черта? Зачем она поднимает телефон? Она фотографирует?
Пока все спорили, засчитывать ли фильмы Джона Хьюза, снятые в пригородах, Николь сосредоточенно смотрела на экран, пытаясь сделать хороший кадр. И вдруг объект съемки, находящийся ровно посередине, сдвинулся влево и стал стремительно увеличиваться, приближаться. А потом подошел вплотную – ближе, чем тогда на лестнице.
О боже, он застукал ее, когда она делала фотографию, чтобы отправить ее Мэв! О, какой позор!
Николь стыдливо потупилась. Прошло не менее минуты, прежде чем ее взгляд медленно заскользил вверх – по широкой груди под оксфордской рубашкой, по соблазнительно-голой коже на шее – и, наконец, достиг голубизны его глаз, приобретшей сейчас стальной оттенок. Сердце у нее упало.
– Чем вы занимаетесь, а?
С трудом сглотнув комок в горле, Николь покачала головой.
Чем она занимается? Фотографирует какого-то незнакомца, потому что не доверяет своим чувствам? Потому что глазеет на него безотрывно и ей необходимо мнение эксперта насчет его достоинств. Подруги, которая знает ее лучше, чем она сама. Мэв.
Может быть, это глупо, но тем не менее факт.
И все-таки жаль, что она не успела послать снимок… Секундой позже это стало очевидно, потому что сильная ладонь обхватила ее запястье – бережно, но уверенно – и заставила опустить телефон.
Кожа на запястье сразу нагрелась – будто через него проходил слабый электрический разряд и сообщался ей. Приятное ощущение. Даже слишком. А ведь ее сто лет уже никто не держал за руку. Если кто касался – то чисто случайно. Как все-таки хорошо, когда кто-то такой большой и сильный держит твою руку в своей теплой руке. И как ей этого не хватает!
Он наклонился и шепнул, омывая ей ухо своим дыханием, точно теплой волной, отзывающейся щекоткой в затылке и мурашками на спине:
– Эй, Горячка!
Тепло в запястье усилилось.
– Я не знаю, что это получилось… – забормотала Николь. – Мужчины обычно… не знаю… – Пытаясь подобрать слова, Николь быстро провела языком по нижней губе и увидела, как опасно темнеют его глаза. – В вас есть что-то необыкновенное.
Может быть, решительность, с которой он бросился защищать незнакомую женщину. Или мускулы, делающие его похожим на молотобойца, что не мешает ему убедительно спорить о мировой экономике или доказывать, что Лея из «Звездного пути» куда лучше Ухуры. Или его умение замечать и ценить простые радости жизни? Или его шутки, слыша которые она хохочет, будто они знакомы сто лет?
Или, может быть, его взгляд, скользящий по ее волосам, отчего ей кажется, что он пропускает их сквозь пальцы?
А может быть, все еще проще: с ним она чувствует себя женщиной и видит в нем мужчину. Впервые за несколько лет.
Смех, точно скрипучий гравий, вырвался из глубин его груди, и пальцы, сжимавшие запястье, начали медленно поглаживать его снизу вверх.
– Да и в вас что-то есть. Что-то необыкновенное. Уж не хотите ли вы пойти куда-нибудь, чтобы подобрать этому название?
Пойти куда-нибудь? Сердце у нее остановилось.
Да что же это такое? Он не дает ей времени ни попробовать воду, ни быстро окунуться у берега.
Он сразу толкает ее в глубину, с обрыва в омут! И самое страшное… она снова заглянула в его сверкающие синие глаза… что это ее чертовски привлекает!
Ах, если бы только Мэв была здесь! Почему ее нет, когда ее помощь нужна, как никогда? Ей срочно требуется совет подруги, проницательной авантюристки, искушенной в искусстве увещеваний…
Впрочем… зачем ей Мэв? Она и сама понимает, что этот парень – именно то, что ей нужно. Видно же, что он любитель простых радостей жизни, о которых она так истосковалась. Можно не сомневаться, что Мэв одобрила бы ее выбор. Его тут все знают, и он точно не маньяк-убийца. Кажется, он живет за городом, к северу от Чикаго, что повышает ее шансы, в случае чего, быстро от него отделаться.
Разбежались и забыли.
Без последствий.
Ах, момент настал, она готова!
И с каждой минутой нетерпение ее возрастает!
На губах Николь заиграла улыбка.
– Хорошо, идем.
Глава 3
– Хорошо, идем.
Гаррет заранее знал ее ответ. Не успела она ничего сказать, а он уж догадался, видя, как замирают ее карие глаза, чувствуя перемену в воздухе и отклик собственного тела на его первую победу.
Он огляделся. По крайней мере дюжина гостей с неприкрытым любопытством наблюдали за ними. Он предпочел бы обойтись без лишнего шума, но так уж сложилось.
– Что ж, идем. – Он взял ее за руку, и они вышли.
Если бы Николь обернулась, она увидела бы удивленно поднятые брови, ехидные усмешки и вытаращенные глаза. Но она думала только о том, куда бы пойти, чтобы поговорить. Наедине, а не со всей толпой гостей разом. Кажется, поблизости есть кафе, работающее допоздна… Так или иначе, они сейчас это выяснят.
Внизу под лестницей Николь спохватилась:
– А вам, наверное, надо было попрощаться с друзьями?
– Нет, обойдутся, – ответил Гаррет. Джессу он позвонит завтра. Остальных ребят так или иначе увидит на будущей неделе. – А вам?
Николь нерешительно качнула головой.
– Может быть, вас беспокоит, что мы вышли вместе у всех на виду? – спросил Гаррет, очень надеясь, что он ошибается.
Николь рассмеялась:
– Мне двадцать шесть лет, а не шестнадцать! Гаррету показалось, что ее смех отдает нервозностью.
– Просто для меня все это очень необычно, и поэтому я стараюсь держать себя в руках!
Черт, как она мила! Гаррет провел большим пальцем по ее ладони и заговорщически шепнул, наклоняясь:
– А иначе что?
Ему нравилось играть с ней, дразнить ее, наблюдать, как краска заливает ей щеки. Но когда Николь подняла голову и посмотрела ему в глаза, румянца, который он надеялся увидеть, не было и следа. Выражение ее лица стремительно менялось от растерянности до решимости. О чем она, интересно, думает?
