– Всего сколько погибших?
– Двадцать один человек, ваше величество. Тридцать семь раненых.
– Посьет жив?
– Жив, ваше величество. Да вон он идет сюда, хромает.
– Часть солдат выставить на насыпь! – приказал император. – Пусть залпами стреляют в воздух. По дороге много селений. Кто-нибудь да услышит пальбу и передаст сигнал бедствия в Харьков. Остальным помогать раненым.
– Императрица уже занимается этим. Цесаревич и великий князь Георгий сейчас с солдатами. У вас повреждена нога, государь.
Царь тоже получил ранение, но не обращал на это никакого внимания.
Генерал-адъютант Черевин бросился исполнять приказ.
К императору подошел бледный, трясущийся то ли от холода, то ли от перенесенного стресса министр путей сообщения.
– Счастье-то какое, ваше величество! Такая катастрофа, а вы и ваша семья живы. Господь отвел от вас смерть.
Император резко повернулся к министру:
– Счастье, говоришь? Где ты увидел счастье? Протри глаза, министр.
Константин Николаевич Посьет, человек преклонных лет, не ожидал подобного грубого обращения.
– За что вы так со мной, ваше величество? В чем моя вина?
– Ты еще спрашиваешь? Посмотри на место катастрофы!
Перед глазами министра предстала страшная картина. По обе стороны насыпи – груды исковерканного металла, под ногами битое стекло, доски. Вдоль полотна мечутся люди. Повсюду стоны, плачь. Мелкий дождь с силой хлещет в лица, но никто этого не замечает, все в шоке.
– Видишь? – спросил император.
– Да, ваше величество! – тихо ответил Посьет.
– Так, значит, на Витте рапорт? В отставку его, единственного человека, который, несмотря ни на что, обеспечил безопасность поезда на подчиненной ему дистанции? Именно он, не беспокоясь о собственной карьере, предупреждал о возможных последствиях нарушения инструкций. Послушай я его… да что теперь говорить. – Александр махнул рукой.
– Я ранен, ваше величество, – еще тише проговорил Посьет.
– Ничего, раны заживут, а потом пойдешь под суд. Вместе со своими чиновниками, принимавшими дорогу, и теми акционерами, которые ради выгоды готовы допустить любые жертвы. Вы все ответите перед законом. А сейчас уйди с глаз долой. Будет лучше, если до Петербурга я тебя не увижу!
Прогнав дрожащего министра, император осмотрел детей. Оказалось, что больше всех пострадала старшая дочь Ксения. У нее была повреждена спина. Александр подбодрил ее и пошел к жене, которая помогала раненым, как уж могла.
Его догнал генерал-адъютант Черевин.
– Ваше величество!
– Да, Петр Александрович.
Черевин держал в руках икону Спаса Нерукотворного.
– Вот нашел среди обломков. Икона совершенно не пострадала.
Император перекрестился.
– Благодарю тебя, Господи, за спасение. – Он приложился к иконе и приказал Черевину обходить с ней место трагедии.
– А что это с господином Посьетом? – спросил генерал. – У него такой вид, будто он собрался стреляться.
– Такие, генерал, не стреляются. И не будем о нем.
Весть о крушении императорского поезда быстро разнеслась по линии, и помощь спешила со всех сторон. Появились военные медики с перевязочными средствами и носилками, начали оказывать пострадавшим квалифицированную помощь. Замерзших людей укутывали в одеяла, меняли мокрую одежду.
Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, утешала, ласковым словом старалась облегчить их страдания. Это несмотря на то, что у нее самой была повреждена рука выше локтя и она оставалась в одном мокром платье. Позже на плечи ее накинули офицерскую шинель.
Пять часов без отдыха государь руководил спасательными работами. Только в сумерки, когда не осталось без помощи ни одного раненого, царская семья пересела в поезд, прибывший к Боркам, и отбыла на станцию Лозовую.
Расследование дела о крушении царского поезда в Борках было поручено известному юристу Анатолию Федоровичу Кони. Тем временем в обществе и в печати начали ходить самые невероятные слухи. Шла речь об участии в крушении революционеров-террористов. Досужие сплетники даже упоминали какого-то мальчика, непонятно откуда взявшегося среди прислуги. Вот он-то, мол, и принес в вагон-ресторан бомбу вместо десерта.
Проведя тщательное расследование, Кони прибыл к императору на доклад. Александр Третий встретил следователя приветливо, без излишних формальностей, предложил сесть в кресло.
Кони раскрыл папку.
– Ваше величество, я провел все необходимые следственные действия и пришел к заключению, что причиной катастрофы царского поезда у Борок является преступная халатность, неисполнение своего долга всеми лицами, отвечавшими за вашу безопасность. Мы имеем основания привлечь к суду как непосредственных виновников крушения – машинистов, инспекторов Кронеберга и Кованько, не ограничивших скорость на аварийном участке, так и высших должностных лиц. Я имею в виду министра путей сообщения Посьета, главного инспектора железных дорог барона Шернваля, его помощника барона Таубе, начальника вашей охраны генерал-адъютанта Черевина, а также членов правления Курско-Харьковско-Азовской железной дороги.
Император взглянул на Кони:
– Последних по какому обвинению?
– По обвинению в хищениях, в результате которых дорога была доведена до опасного состояния.
– Понятно. Но привлечение к суду персон такого ранга – дело беспрецедентное. Раньше за аварии ответственность несли служащие, но никак не собственники железных дорог. А что касается привлечения к суду министра и прочих высших сановников, то об этом и речи никогда не заходило.
– Верно, но случай у Борок особый. Ведь под угрозой гибели оказались государь и наследник престола.
– В российском законодательстве не предусмотрена процедура привлечения министров к суду.
– Так надо принять соответствующий закон. Простите, государь, но таково мое личное мнение.
– Вы правы. Я поддерживаю вас и предприму необходимые шаги в этом направлении. Что же касается генерала Черевина, то он исполнял свои обязанности и мои личные приказы.
– Я вас понял, ваше величество.
Император присел в кресло напротив следователя.
– А скажите, Анатолий Федорович, вы допрашивали господина Витте?
– Конечно!
– И что он показал?
– Витте подтвердил свою основную рекомендацию.
– Движение императорских поездов не должно нарушать правил, которые действуют на дорогах?
– Совершенно точно.
– А как он вам в общем?
– Господин Витте достойный человек, честный чиновник, образцово исполняющий свои должностные обязанности. Возможно, немного щепетилен в соблюдении разного рода инструкций, но это и к лучшему. По отзывам его руководителей и подчиненных, мнение которых, как известно, совпадает не так часто, господин Витте прекрасный управленец.
