– Чуть не попался, Толя?
– Ты не разговаривай, Гамиль, давай к Марии!
– Это мы быстро!
Пролетка понеслась к проспекту.
Парень повернулся к Волкову:
– Спасибо!
– Не за что, – ответил Федор. – А чего городовой гнался за тобой?
Тот ударил ладонью по сумке и ответил:
– Да я тут листовки расклеивал. Он заметил. Хотел задержать. Я от него, он за мной. Если бы не ты, то догнал бы.
Волков кивнул и сказал:
– Тот догнал бы! Крепкий малый, здоровый.
– А ты его сильно. Сапогом в лицо, челюсть сломал точно. А может, убил?
– Может, и убил, – спокойно, безо всяких эмоций, словно о чем-то обыденном, сказал Федор. – Ну и что?
– Не надо бы так.
– А как надо? Самому получить в морду, извиниться, побитой собакой ползти в конуру и зализывать раны? Я так не привык. Мне грозят, я бью.
– Он что, грозил тебе?
– Да.
– И все-таки слишком жестоко.
– Иначе не умею. Куда едем-то? Я город не знаю.
– Недавно в Петербург приехал?
– Вчера.
– А как зовут тебя? – Парня явно привлекал этот сильный, спокойный, знающий себе цену, в то же время жестокий мужик.
– Меня-то? Федором Алексеевичем Волковым.
– А меня Анатолием Абрамовым.
– Я слышал, как извозчик назвал тебя по имени. Так куда, спрашиваю, едем? Где дом твоей Марии?
– Недалеко осталось. Еще два квартала, и будем на месте. А ты работаешь? Хотя только что приехал, наверное, не успел устроиться. Сейчас хорошую работу найти трудно. Ты грамотный?
Волков взглянул на парня.
– Ты чего допрос устроил? Какое тебе дело, кто я и что? И вообще, скажи извозчику, чтобы остановил пролетку у трактира. Нечего мне делать у твоей Марии.
– Нет, что ты. Я обязательно должен познакомить тебя со своими друзьями.
– Чего? С друзьями? А мне это надо?
– И тебе польза будет, вот увидишь.
Волков усмехнулся:
– А Машка твоя как баба? Ничего? Справная?
– Ты что? Мария Яковлевна окончила женские курсы при университете. Она не то, о чем ты подумал.
– Из благородных, значит? Может, и ты студент?
– Да, студент второго курса.
– Все одно прикажи извозчику остановиться у трактира, в горле пересохло.
– Так от тебя, прости, и так перегаром пахнет.
– Пахнет одеколоном. А перегаром тащит. Делай, что сказано, студент, если хочешь, чтобы я познакомился с твоими дружками.
– Хорошо! Гамиль! – обратился студент к извозчику. – Останови, пожалуйста, у трактира.
Тот обернулся, и Федор бросил ему:
– Ну и чего, косоглазый, смотришь? Велели тебе вставать, так и делай!
Парень схватил Волкова за руку:
– Зачем ты оскорбляешь его? Гамиль наш друг. Он помогает нам.
– Вот именно, что вам, а мне он кто? Басурман.
Извозчик остановился. Федор спрыгнул на мостовую и пошел в подвальное питейное заведение. Извозчик же и студент начали о чем-то торопливо разговаривать. Видимо, Гамилю не понравилось поведение Федора. Он высказывал упреки Анатолию, а тот в ответ оправдывался. Хотя не исключено, что они говорили совершенно о другом.
Федор зашел в темное, грязное помещение. Несмотря на ранний час, в кабаке было достаточно людно. За столом трое мужиков усиживали четверть водки под большую миску соленой капусты. Чуть поодаль приткнулись две молодые бабенки, по внешнему виду которых нетрудно было определить род их занятий. В углу закусывали явные уличные грабители. Время этих ребят еще не пришло. Они начнут работать ближе к вечеру.
Федор окинул взглядом главный зал трактира и подошел к стойке, за которой откровенно скучал мужик в годах, наверное, хозяин заведения.
– Водки стакан, селедки с хлебом! – Федор положил на стойку медяки.
Буфетчик смахнул их в карман, достал бутылку, налил стакан, подал селедку с луком на тарелке, пару кусков хлеба, ковырнул в зубах спичкой и отвернулся к окну.
Федор выпил, поморщился:
– Эй, трактирщик, ты чего мне налил?
Мужик повернулся:
– Аль нюх потерял? Водки налил, как ты и заказывал.
Волков поднял стакан, на дне которого осталась мутноватая жидкость.
– И эту дрянь ты называешь водкой?
– Не нравится, ступай в другой кабак.
– Да ты разбавляешь водку чуть ли не на треть.
Буфетчик усмехнулся:
– А ты хотел, чтобы я тебе за двадцать копеек белоголовки налил?
Белоголовкой называлась водка двойной очистки. Бутылка этого напитка емкостью в 0,61 литра, называемая полуштофом, стоила в винной лавке шестьдесят копеек, а не сорок, как красноголовка.
– Но не эту гадость!
– Выпил? Закусил? Ну и иди, куда шел.
Федор побагровел, схватил буфетчика за ворот рубахи, притянул к себе через стойку.
– Я в тебя, собака вшивая, сейчас всю твою разбавленную водку волью. Будешь глотать ее, пока не захлебнешься. Понял?
Буфетчик, он же хозяин заведения, не ожидавший подобной агрессии, струсил, утвердительно закивал гривой немытых волос.
– Понял-понял. Отпусти!
– Деньги взад давай! Не за что тебе платить.
– Забери.
Волков отпустил буфетчика.
Тот положил на стойку мелочь.
– Вот!
– Селедку сам жри и гляди, в следующий раз так морду разобью, что жена родная не узнает. А пожалишься полицейским, так вообще удавлю. Ты понял меня, пес?
– Да-да, понял. Заходите, всегда рады.
Федор забрал деньги, сбросил тарелку с селедкой под ноги буфетчика и направился к выходу. Посетители и постоянные обитатели кабака отвернулись, чтобы не встретиться взглядом с этим злым и здоровым мужиком. А то мало ли что? Лучше уж ничего не видел и не слышал. Спроса никакого.
Волков запрыгнул в пролетку, громко рыгнул и заявил:
– Наливают всякую бурду.
– Ты выпил, Федор?
– Нет, пробку понюхал. Чего еще в трактире делать? Можно в охотку и подраться, только не сейчас, а вечерком.
– Федор, разве это главное в жизни?
– Опять допрос устраиваешь?
– Нет, извини. – Парень тронул извозчика за плечо: – Едем, Гамиль.
– Тут и пешком уже дойти можно. Недалече, – ответил тот.
