Федор с удовольствием проводил взглядом ее точеную фигуру.
Адина принесла графин, достала из шкафа бутылку белого сухого вина, бокалы.
Волков быстро наполнил бокалы.
– За тебя, Адя! За твою красоту.
Девушка улыбнулась и выпила. После вина она почувствовала себя раскованней, расспрашивала Волкова, как он жил эти полгода. Федор улыбался и безбожно врал ей. В общем, ужин удался. Из столовой молодые люди прошли в гостиную.
Адина взглянула на большие напольные часы и воскликнула:
– Ой! Уже двенадцатый час. Как быстро пролетело время. Надо ложиться спать. Я постелю тебе здесь, на диване.
– Хорошо! – согласился Федор.
Он все прекрасно понимал, видел в глазах девушки блеск, выдававший ее истинные желания. Адина постелила постель, пока Федор плескался в ванной, затем ушла туда сама.
Волков приоткрыл дверь в ее спальню. Уютная комната с большой широкой деревянной кроватью. На полу турецкий ковер, у стены шкаф с зеркалом, комод со всевозможными флаконами. На окне массивные портьеры.
Услышав, как девушка отключила воду, Федор шмыгнул на диван, прилег, прикрылся теплым одеялом.
Адина в коротком халатике прошла мимо, у двери спальни остановилась, повернулась и сказала:
– Спокойной ночи, мой благородный рыцарь.
– Спокойной ночи, моя принцесса, – в тон ей ответил Волков.
Девушка ушла в комнату, не закрыв плотно дверь.
Волков полежал минут пятнадцать, поднялся, прошел в столовую, выпил, прикурил папиросу. За окном вовсю разыгралась метель, в квартире же было тепло, уютно и тихо. Соседей тоже не слышно. Почивают. Да даже если бы и не спали, стены в доме толстые, хоть стреляй, никто не услышит. Федор потушил окурок, подошел к двери спальни, резко выдохнул и шагнул в комнату.
Девушка не спала.
– Ты что, Федя? – тихо спросила она.
– Ничего. Ты же ждала меня. – Он подошел к постели, лег рядом с Адиной, вдруг задрожавшей.
– Не надо, Федя, я боюсь!
– Чего, глупенькая?
– У меня еще…
Федор не дал ей договорить, закрыл рот пальцем.
Адина оторопела. Волков навалился на нее.
Добившись своего, он лег рядом.
Она обняла Федора и сказала:
– Ты мой первый мужчина.
– Да, я заметил. Не забудь утром сменить постель, а то отец увидит кровь.
– Да, конечно. Скажи, Федя, тебе было хорошо со мной?
На этот раз Волков ответил честно:
– Лучше, чем с кем бы то ни было.
– А у тебя было много женщин?
– Нет.
– Ты любил кого-нибудь из них?
– Нет. Я, возможно, никогда и не узнал бы, что такое любовь, если бы не ты.
– Правда?
– Вот те крест!
– Ты сильный. Мне сперва было больно, но потом я словно провалилась в бездну. Как это прекрасно, как сладко. Ты не бросишь меня, Федя?
Волков подумал, что все бабы одинаковы, одно и то же спрашивают, если мужик доставил им удовольствие, но ответил твердо:
– Нет, Адя, я тебя не брошу. Клянусь. А мое слово крепкое. Только вот как мы будем жить вместе? Я хочу, чтобы ты стала моей женой, но твой отец вряд ли благословит наш брак. Наверное, у него для тебя уже есть кандидат в супруги. Да и креститься тебе нужно будет.
– Нет, я с рождения православная. Как же ты крестик-то не заметил? Отец решил, что мне так легче жить будет. Ты прав в том, что он не одобрит мой выбор. Но отец любит меня, я у него единственный ребенок, ему придется принять тебя.
– А если не примет? Пойдешь жить ко мне в комнату доходного дома?
– Мы можем снять квартиру.
– Значит, ты не намерена подчиниться воле отца, если он будет против нашего союза?
– Не намерена, хотя тоже очень люблю его.
– А если он пригрозит лишить тебя наследства?
– Это меня меньше всего беспокоит. Конечно, хотелось бы, чтобы все было по-хорошему, но если предстоит выбор… то я его уже, в принципе, сделала. Это ты.
– Утром, когда отец приедет, объявим ему о нашем решении пожениться?
– Нет, Федя, так сразу нельзя. У папы больное сердце. Надо будет немного подождать. Я сумею убедить его дать свое согласие на наш брак. Сначала он будет против, но не захочет лишиться своей единственной дочери и согласится.
Федор провел рукой по мягким волосам женщины.
– Опять ждать. После того, что произошло между нами, это будет очень тяжело.
– Тяжело, но мы же любим друг друга, значит, выдержим. Тем сладостней станет наша следующая встреча.
– Хорошо. Я готов ждать.
– Как я люблю тебя, Федя!
Волков вновь почувствовал прилив желания, обнял Адину, повернул ее на спину. Ночь любви продолжилась.
Уснули они в третьем часу, а уже в шесть Адина разбудила Волкова:
– Феденька, вставай! Пора, дорогой.
– Что? Понял, да, конечно. Я в ванную.
– А я заменю постель. Вот только куда деть простыни? И прачке не отдашь стирать. Она тут же доложит обо всем папе.
– Ты их в сумку брось. Заменить-то есть чем?
– Конечно.
– Ну а я по пути выброшу и, как говорится, концы в воду. Помнишь Сазонова?
– Помню!
Федор с удовольствием принял душ, допил в столовой водку, выкурил две подряд папиросы, оделся.
Адина привела себя в порядок, передала жениху сумку с окровавленными простынями и проводила его.
В семь часов Федор, не замеченный сторожем, вышел на бульвар, поймал извозчика, доехал до доходного дома. Там он выбросил в мусорный ящик сумку и поднялся к себе на этаж, где шумели жильцы, уже проснувшиеся и готовящиеся разойтись по делам.
Волков только вставил ключ в замочную скважину, как рядом вырос сосед Григорий Дулин, весь опухший, трясущийся.
– Федор Алексеевич, доброго здравия.
– Здорово, Дуля! Чего это тебя трясет, как паралитика?
– Знамо чего, Федя. Похмелье, будь оно неладно.
– Так чего нажираешься до такой степени?
– Думаешь, специально? Оно ведь как выходит. Идешь в трактир, рюмку-другую пропустить, перекусить и баста, а получается что? Где две рюмки, там и третья, дальше больше, пока мордой об стол не хряснешься. Откуда только что берется? Кто наливает, за что? Непонятно. Вот вчера было у меня всего десять копеек, а как вернулся с трактира, убей, не помню. Проснулся у двери. Даже в комнату зайти не смог, ключ не вставил в скважину. Что же это за жизнь такая? Надо на работу идти, а как, коли ноги не несут, нутро мутит, да рожа такая, будто ее гладильной доской раскатывали? Помог бы, а, Федя? Ты же знаешь, я в долгу не останусь.
