– Я не слышал о словах князя. Любопытно, какую же оценку он мне дал?
– Князь Мещерский написал, что для усиления государственной власти ни один русский министр финансов не сделал так много, как граф Витте своей системой хозяйства, основанной на идее сосредоточения всех ресурсов страны в одних руках.
– Князь преувеличивает мои заслуги. Все важнейшие решения принимались с вашим высочайшим непосредственным участием. В их исполнении были задействованы многие люди. Я всего лишь выполнял свою работу так, как могу это делать.
Николай улыбнулся:
– Сергей Юльевич, не скромничайте. В том, что финансовая система страны превратилась в четко слаженный механизм, только ваша заслуга.
– Странно, ваше величество, но у меня такое ощущение, что вы как будто прощаетесь со мной. – Министр финансов пристально посмотрел на государя.
Николай выдержал этот взгляд, затушил папиросу и спросил:
– Сергей Юльевич, вы до сих пор считаете, что Россия в настоящих условиях не должна и не может воевать?
Витте спокойно ответил:
– Вопросы войны, мира и внешней политики не в моей компетенции, но я отвечу вам как член правительства, подданный вашего величества, имеющий собственную точку зрения на то, что происходит внутри государства и за его пределами.
– Будьте так любезны.
– Я всегда называл особо выгодным для нас великий континентальный союз трех держав – России, Франции и Германии. Он будет гарантией от войны с Германией, самой опасной для нашей страны.
– Вот как? – воскликнул император. – Интересно. Продолжайте, пожалуйста. – Николай присел в кресло и внимательно слушал своего министра.
– Захватнические действия Англии и Японии против непосредственно России невозможны. Мы на них тоже не нападем. Это не в наших интересах. Большая война никому не нужна, по крайней мере сейчас. В союзе с Китаем в Азии, с Францией и Германией в Европе Россия может не бояться никаких военных угроз. Строительство Китайско-Восточной железной дороги, приобретение незамерзающего порта Порт-Артура и даже создание «Русского лесопромышленного товарищества» на реке Ялу на границе с Китаем и Кореей было достигнуто мирным путем, с использованием экономических рычагов влияния. Такими же методами следовало бы и продолжить укрепление позиций России на Дальнем Востоке. Да, к сожалению, дело идет к войне, но она будет происходить не на нашей исконной территории.
Николай поднялся, прошелся по кабинету, повернулся к Витте:
– Вы сказали, что даже «Русское лесопромышленное товарищество» было создано мирным путем. – На слове «даже» государь сделал ударение. – К чему такое выделение одного коммерческого предприятия на фоне остальных, работающих на Дальнем Востоке?
Здесь необходимо дать справку по товариществу, упомянутому в разговоре императора и министра финансов.
В 1896 году купец Юлий Бриннер, дед великого актера, которого звали точно так же, получил у корейского правительства лесные концессии на границе между этой страной и Китаем сроком на двадцать лет. В 1901 году их приобрело «Русское лесопромышленное товарищество», созданное Александром Михайловичем Безобразовым. Акционерами предприятия стали некоторые представители царской фамилии, сам Безобразов, адмирал Алексеев, Вячеслав Константинович фон Плеве и даже государь, поддержавший идею создания предприятия.
Основными доводами в пользу данной коммерческой структуры явились заявления Безобразова о том, что для нас было бы крайне нежелательно утверждение японцев в Корее. Россия должна была получить там крупные частные коммерческие интересы. Их защита давала бы правительству право вмешиваться в корейские дела и тем самым устанавливать противовес японскому влиянию.
– Я выделил товарищество потому, что оно постепенно становится не только коммерческим предприятием, – ответил Витте. – Под видом рабочих на Ялу перебрасываются солдаты регулярной армии, которые помимо рубки леса имеют задачу строительства военных дорог и объектов. Эта деятельность выходит за рамки обычной коммерции и воспринимается в Англии и Японии как попытки России закрепить свое военное присутствие на севере Кореи. Данный фактор является сильным раздражителем. В настоящей сложной международной обстановке он может стать одной из причин большой войны.
– Вы считаете, что если мы пойдем на уступки Японии, то она откажется от противостояния с Россией, имея в союзниках Англию?
– Нет, но это позволило бы нам выиграть время. Я знаком с нашей военной доктриной. Мне странно, что она основывается на отражении двойного удара, с запада и востока. При этом российское командование считает главным театром военных действий западный, а восточный – второстепенным. Исходя из данного плана, предполагается проведение сдерживающей тактики до подхода главных сил, которые должны перейти в наступление, сбросить противника в море, а затем высадить десант в самой Японии.
– Вы прекрасно осведомлены в делах, имеющих лишь косвенное отношение к министру финансов. Вам также должно быть известно, что военная доктрина – это всего лишь декларация о политике государства в обеспечении безопасности. Ее основные положения складываются и изменяются в зависимости от многих факторов, в том числе и от характера ожидаемой войны. Я считаю, что с запада нам сейчас ничего не угрожает. Мы предпринимаем усилия для подготовки противостояния с Японией.
– Но тогда как объяснить, что Россия на Дальнем Востоке имеет не более девяти процентов от численного состава кадровой армии? Более того, эти силы разбросаны от Читы до Владивостока, от Хабаровска до Порт-Артура!
– По-моему, мы обсуждаем не те вопросы, которые призван решать министр финансов.
Граф Витте покачал головой:
– Да, конечно, это вопросы военного и военно-морского ведомств. Но раз уж случился такой разговор, то позвольте заметить, что могущество России на Дальнем Востоке остается еще достаточно призрачным. Причина в крайней удаленности тамошних портов от европейской части России. Низкая пропускная способность железной дороги ограничивает наши военные возможности. Японцы же максимально используют время, отпущенное им для подготовки армии и флота. Почему они так торопятся? Ответ на этот вопрос я нашел в высказываниях японского генерала Мурато. Чем дольше ждать, тем труднее будет Японии выиграть кампанию.
– Вот видите! – воскликнул Николай. – Вы, представитель партии противников войны, сами утверждаете, что ее не избежать, и упрекаете государя в неэффективной подготовке к ней. Вы, Сергей Юльевич, противоречите самому себе.
– Нисколько, ваше величество. Да, я противник войны, и от своих слов не отказываюсь. Если схватки не избежать, то желательно вести ее в благоприятных условиях. Ту ситуацию, которая сейчас сложилась на Дальнем Востоке, сложно назвать таковой.
– Мы опять возвращаемся к уступкам, так?
– По прогнозам военных специалистов, опытных боевых генералов и адмиралов, известных экономистов, финансистов, промышленников, России требуется еще немногим более года, дабы поднять свою военную мощь до уровня, позволяющего диктовать любые условия какой угодно вражеской стране. Только в девятьсот пятом году мы будем иметь значительное военное преимущество на Дальнем Востоке, как на суше, так и на море. До этого начинать войну бессмысленно. Речь не об уступках, хотя ничего страшного, по большому счету, в них нет. Россия – не то государство, для которого утрата влияния в отдельно взятом порте стала бы трагедией. Наша держава в состоянии вернуть себе утраченное. Пусть через какое-то время. Япония же из-за куда более низкого экономического потенциала способна достичь успеха в кратковременной войне, но обречена на поражение в затяжной. Поэтому сейчас надо не бряцать оружием, а вести переговоры. Они могут стать успешными, если на их ход не будут воздействовать раздражающие факторы.
