— Сколько? — хрипло вскрикнул я. — Брось сигарету! Говори сколько и давай начинать.
Она прикурила сигарету от спички и издевательски улыбнулась.
— Ишь ты, как тебя скрутило! — усмехнулась она.
Дрожащей рукой я достал из заднего кармана две стодолларовые бумажки и бросил ей на колени.
— Давай за дело!
Она взяла деньги и посмотрела на них ничего не выражающим взглядом, потом подняла глаза на меня. Я надеялся увидеть в них огонек алчности, даже удовольствия, но вид этого холодного лица-маски мгновенно привел меня в уныние.
— Интересно, за что же это? Две сотни баксов? У тебя не все дома!
Это были самые правдивые слова, какие мне доводилось от нее слышать, но я не обратил на них внимания. Я желал ее с неотступной и нетерпеливой страстью, близкой к безумию, и был намерен добиться своего. Я вытащил остальные три стодолдаровые бумажки и швырнул ей. Хотя вожделение толкало меня к ней, я никогда и никого так не ненавидел в этот момент, как ненавидел ее.
— Это больше, чем ты стоишь, но все равно бери, — произнес я грубо. — А теперь давай-ка!
Нарочито медленно она сложила пять купюр и положила их на стол. Откинувшись на спинку кресла и глядя на меня, она медленно выпустила дым из своих узких ноздрей.
— Было время, когда я ложилась за доллар, — сказала она. — Было время, когда я ложилась за двадцать долларов. Было даже время, когда я ложилась за сто долларов. Когда несколько лет подряд сидишь в камере, есть время подумать. Я знаю, чего хотят мужчины. Я знаю, чего тебе надо, и знаю, что у меня это есть. Я хочу денег, не сто долларов и не пять тысяч. Я хочу настоящих денег. В этой стране водятся старые жирные дураки, которые сидят на миллионах. Я считаю на миллионы. Я найду такого жирного старого дурака и продам ему свое тело за настоящие деньги. Пусть не сразу, но найду. — Она презрительно указала пальцем на деньги, лежавшие на столе. — Забери их, Дешевка. Я не раздвину ног, пока не найду типа с такими деньгами, какие мне надо.
Я стоял и смотрел на нее, не зная, что делать.
— Тебе не нужны пятьсот долларов?
— Твои пятьсот долларов — нет. Похоть так одолевала меня, что я утратил остатки гордости.
— Но почему же нет? Пятьсот долларов за полчаса. Давай бери деньги — и за дело.
— Ты слышал, что я сказала, мистер бриллиантовый Ларри Карр?
Я замер, в изумлении уставившись на нее:
— Как ты сказала?
— Я знаю, кто ты. Фел докопался. Он записал номер твоей машины и навел справки в Парадиз-Сити. Ты там хорошо известная фигура, верно? Бриллиантовый Ларри Карр.
Красный сигнал тревоги загорелся в тумане безумия, окутывавшем мой мозг, предупреждая, что надо бежать от этой женщины и больше не встречаться с ней, но я уже не способен был рассуждать разумно, и через секунду красный огонек потускнел и погас.
— Какая разница, кто я? — возразил я. — Я такой же, как все остальные мужчины! Бери деньги и раздевайся!
— Если ты их не берешь, детка, возьму я, — сказал Фел у меня за спиной.
Я резко обернулся и увидел, что он стоит, прислонившись к косяку, и наблюдает за мной с гнусной улыбочкой. Его вид раздул искру уже знакомой мне ярости, и он, должно быть, понял это по моим глазам.
— Легче, парень, — сказал он. — Я на твоей стороне. Эта сука только разыгрывает недотрогу. Хочешь, сейчас станет у меня шелковая?
Рея проворно вскочила и схватила деньги со стола, скомкав их в кулаке.
— Только подойди, ты, зараза, — зарычала она на брата, — и я вырву твои проклятые гляделки! Он рассмеялся.
— И ведь вырвала бы, — обратился он ко мне. — Что, если нам поостыть немного и потолковать по-свойски? Мы уже тут о тебе говорили. Можно бы поладить! Как насчет обмена кое-каких камушков, с которыми ты имеешь дело, на…
Я изумленно воззрился на него.
— Что скажешь, кореш? — продолжал он спокойно. — Она согласится. Она сама все и придумала, когда я ей сказал, кто ты. Без камушков ты ее не получишь. Давай договоримся.
— Верни деньги, — сказал я ей.
Она язвительно улыбнулась, качая головой.
— Я передумала. Мне пригодятся пятьсот баксов, даже если они твои. И не пробуй их отнять. Мы с Фелом запросто тебя успокоим. Обдумай хорошенько предложение Фела. Если очень захочешь получить свое, то только за бриллианты. Не за один бриллиант, а за целую кучу! Подумай, а пока убирайся отсюда!
Я взглянул на Фела и увидел, что он держит в руке короткий железный ломик.
— Не пытайся, кореш, — сказал он. — Я просто разобью тебе башку. В прошлый раз ты застал меня врасплох, но теперь я приготовился. Так что смотри. А теперь катись.
Он посторонился, освобождая мне дорогу. Я ненавидел его. Ее я тоже ненавидел, но в то же время желал ее каждой клеткой своего тела. Я вышел из дома и, вдыхая горячий, насыщенный смогом воздух, зашагал по сорной траве к своему «бьюику».
* * *
Не помню, как я доехал до отеля. Я полностью пришел в себя лежа на кровати, когда утренний свет серебрил цементную пыль на стекле противоположного окна. Меня переполняло безнадежное уныние. Даже Рея зовет меня Дешевкой! Боже, как я ненавидел ее! Мне вдруг захотелось покончить с собой. Я лежал на кровати и спрашивал себя, а почему бы и нет? Самоубийство стало казаться мне лучшим выходом. Зачем мне жить? Зачем позволять этой женщине мучить меня и дальше? Но как это сделать? Бритва? Я бреюсь электрической. Снотворное? У меня оставалось только шесть таблеток. Выброситься из окна? Я могу упасть на голову какому-нибудь прохожему на людной улице. Я возбужденно огляделся. Здесь не было ничего, способного выдержать мою тяжесть, если я повешусь. Машина? Да. Я сяду в машину, разгонюсь и врежусь в дерево. Да! Так я и сделаю!
Соскочив с кровати, я зашарил по карманам, ища ключи от машины. Я нигде не мог их найти. Куда я их дел? Обведя комнату диким взглядом, я увидел их на пыльном комоде. Когда я шагнул к комоду, зазвонил телефон. Какое-то время я колебался, потом сорвал трубку с рычага.
— Ларри, мой дорогой мальчик!
Черное облако уныния рассеялось при звуке голоса Сиднея Фремлина. Чувствуя, что я весь дрожу, обливаясь потом, я упал на кровать.
— Привет, Сидней.
Мой голос напоминал карканье.
— Ларри, ты должен вернуться!
По его голосу я сразу догадался, что он в каком-то серьезном затруднении. Его интонация наводила на мысль о пчеле, которая попала в бутылку и жужжит как сумасшедшая.
— В чем дело? — спросил я и вытер пот с лица тыльной стороной ладони.
— Ларри, золотко, я просто боюсь говорить по телефону. Какой-нибудь отвратительный субъект может нас подслушать! Ты просто обязан вернуться! Миссис П, хочет продать… Ты сам знаешь что! Сам я не справлюсь. Только ты, умница, сумел бы это сделать! Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать, правда, Ларри? Это абсолютный, страшный, полнейший секрет! Ну, скажи, что ты понял!
