— У меня болит голова. Помолчите, пожалуйста.
— Конечно. Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
— Можете. Подержите рот на замке.
Хельга понимала, что плохо разговаривает с юношей, но это, казалось, не обидело его. Он просто пожал плечами и сосредоточится на езде. С легкой досадой Хельга наблюдала, как легко он маневрирует в уличном движении и избегает пробок. Сама она никогда не смогла бы так непринужденно водить машину. Наконец они выбрались на шоссе, ведущее в Цюрих.
Все еще не решив, стоит ли дальше разыгрывать больную, Хельга курила одну сигарету за другой. Когда они достигли предместий Цюриха, она спросила Ларри:
— Вы сможете проехать через город?
— Да, мэм, — ответил он. — Прямо, потом до светофора налево, через тоннель и до окружного шоссе.
Хельга посмотрела на него. Он по-прежнему жевал резинку и его лицо не выражало ничего, кроме невозмутимого спокойствия. Она перевела взгляд на его большие руки, лежащие на руле, и ее гнев растаял в страстном желании.
Когда машина поднималась на гору по серпантину, Хельга нарушила молчание.
— Где вы были вчера вечером, Ларри?
На скорости сто восемьдесят он обогнал голубой «пежо».
— Вчера вечером, мэм?
— Мы едем слишком быстро.
— Простите, мэм.
Он снизил скорость до ста.
— Я задала вам вопрос.
— Я был в отеле. Хельга стиснула руки.
— Не лгите! — Она испугалась, что ее голос звучал слишком пронзительно и постаралась взять себя в руки. — Я хотела поговорить с вами, но мне сказали, что вы вышли из отеля. Где вы были?
Ларри обогнал «ягуар».
— Помедленней, Ларри!
Он еще немного сбросил скорость.
— Так где же вы были? — настаивала Хельга.
— Я вышел немного прогуляться. Разве это запрещено? Упрек, прозвучавший в голосе Ларри, подействовал на Хельгу как удар. Неужели она совсем разучилась понимать людей и снисходить к их слабостям? Неужели юноша не мог сделать пары шагов без того, чтобы она не прочла ему нотацию? Она слишком драматизирует события.
— Конечно, не запрещено, — ответила она. — Но нужно было предупредить меня.
— Мне хотелось немного осмотреть город. Но там не было ничего интересного и я скоро вернулся в отель.
— Понимаю.
У Хельги было ощущение, что он лжет, но она не могла поймать его.
Следующий час они молчали и Хельгу злило, что юноша кажется совершенно спокойным и не считает нужным поддержать беседу. У въезда в Бернардино-тоннель Ларри включил фары, и тут Хельга впервые завела разговор о Гамбурге.
— В счете за отель стоял телефонный разговор с Гамбургом. Мне сказали, что его заказывали вы.
— Да, мэм. Мне хотелось узнать, как обстоят дела у Рона. Простите, если я поступил неправильно.
Это бесконечные «простите» стали действовать Хельге на нервы.
— Что делает ваш Рон? Он уже на свободе?
— Да.
— И о чем вы говорили?
— Рона не было дома. Я разговаривал с нашим общим знакомым.
Хельга пожала плечами. Если он ей не доверяет — пожалуйста. Езда через тоннель длилась несколько минут.
— Теперь будет трудный участок, Ларри. Я лучше знаю дорогу. Может быть, мне стоит сесть за руль?
— Как угодно, мэм.
— Поменяемся местами у ближайшей бензоколонки. Через десять километров после выезда из тоннеля показалась бензоколонка. Ларри затормозил перед насосами.
Он вылез, и Хельга села за руль. Когда бак машины заполнился бензином, она попросила Ларри расплатиться.
— Что, мэм, простите?
В его тоне было что-то такое, что заставило ее повернуться к нему. Он постарался избежать ее взгляда.
— Я просила вас уплатить хозяину бензоколонки тридцать франков, — резко сказала она.
Ларри густо покраснел.
— Простите, мэм, но у меня нет денег, — сказал он.
— Хорошо.
Хельга расплатилась сама, подождала, когда Ларри сядет рядом и отъехала. Через несколько километров она остановила машину, выключила мотор и закурила сигарету.
— Теперь давайте поговорим, Ларри.
— О чем?
— Я жду ваших объяснений. В Бонне я дала вам триста марок. Обед не мог стоить больше двадцати марок, так что у вас должно было остаться двести восемьдесят. Вчера вы получили от меня еще полторы тысячи франков, от которых у вас должно было что-то остаться после покупки одежды, дважды вы мне сказали, что не примете от меня денег. Куда же девались деньги? Может быть, у вас их опять украли?
Ларри задумчиво потер подбородок, потом кивнул.
— Можно считать, что так. Хельга посмотрела на него.
— Как это могло произойти?
Он молчал, глядя на падающий снег. Если бы на нем сейчас была его шапка, то он начал бы теребить ее край.
— Ларри, вы будете отвечать на мой вопрос? Вы оставили эти деньги у какой-нибудь женщины?
— Да.
Хельга вспомнила вчерашний вечер.
— Вам нужна была женщина и вы вышли из отеля вечером, чтобы найти ее, так?
— Да.
Хельга закрыла глаза и сжала кулаки.
— Я должна знать!
Он глубже ушел в кожаное сиденье.
— Ну, если вы настаиваете… Я зашел в кафе. Там сидела девушка. Одна. Мы разговорились. — Он провел рукой по волосам. — Не знаю, поймете ли вы… Она понравилась мне и мы пошли к ней. Там была еще ее подруга. — Он хмуро посмотрел на окно. — Все это обошлось довольно дорого. Когда я вернулся в отель, у меня в кармане не осталось и пяти франков. Две девушки! Хельга глубоко вздохнула. Красивый дурачок! Меня ты получил бы даром, да еще при этом я приплатила бы тебе.
— Кажется, вам не слишком везет с женщинами, — только и сказала она, заводя машину.
— Вот это верно.
Что-то похожее на сострадание проснулось в ней при виде поникшей фигуры Ларри.
Машина выехала на горную дорогу. Начинался крутой подъем к Беллийцоне.
Если позволяли дела, Герман Рольф старался проводить зимой один месяц в Швейцарии. Он купил в Кастаньоле на полдороге к озеру Лугано комфортабельную виллу и приезжал туда обычно в феврале.
Раньше этот дом принадлежал известному кинопродюсеру. Он был выстроен в горах и окружен двухметровой каменной стеной. В нем был огромный плавательный бассейн, внутренний дворик со стеклянной крышей, игорный и кинозал, и всевозможные технические приспособления, какие только можно придумать. Кроме того, при вилле был гараж на четыре машины и над ним квартиры для прислуги.
