Эти слова привели в замешательство Серену. Она молча смотрела на Уилла, приоткрыв рот.
Этого быть не могло! Уилл и Мэг занимались любовью? Когда? Где? Нежная целомудренная Мэг и добропорядочный воспитанный Уилл? Как же так?
– Ох Господи, – пробормотала она, еле соображая, что говорит. Лицо ее пылало.
У него с Мэг были плотские отношения. А она вела себя с ним словно воплощенная невинность, строя умозаключения, которые были неверны. Так что же он думал о ее странной реакции на его поцелуи?
– Я хотел дождаться тебя, – заговорил он, отводя глаза в сторону. – Того часа, когда мы снова будем вместе. Я даже не мыслил ни о ком больше.
– Ох, Уилл.
Все еще не глядя на нее, Уилл поморщился.
– И к тому же… – Серена перестала дышать, нечаянно встретив его взгляд. – У меня была мысль, что ты сама захочешь мне сказать.
Он подался вперед, подхватил свой портфель и осушил стакан с вином. Серена не двигалась из страха выдать собственные чувства.
Наконец он поднял взгляд на нее.
– Ты не Мэг.
Серена застыла точно изваяние и произнесла:
– Нет.
Глаза его словно остекленели.
– Ты… вы Серена. Не правда ли?
– Да, – прошептала она. Какая-то часть ее существа сказала ей, что он подсказывает ей слова, облегчая ее задачу, но все остальное в ней сгорало от стыда.
– Значит, Мэг…
– Да. – Серена кивнула и снова проглотила комок в горле. – Она погибла в море.
Уилл опустил глаза, глядя себе на колени. После долгого молчания он тихо заговорил:
– Я все время знал. Не хотел верить. Поначалу удивлялся, почему все изменилось. Это было нечто большее, нежели перемены, приносимые временем или трагедией, но я старался убедить себя, что это не так. Боролся против правды, однако она существовала, смотрела мне прямо в лицо, особенно с того дня, когда я поцеловал вас в Гайд-парке.
– Я так сожалею, – прошептала она.
– Я зарывался с головой в работу, даже тогда, когда в этом не было необходимости, так что мог избегать встреч с вами. Избегать того, что было правдой.
– Почему вы не воспротивились мне с той самой минуты, как у вас возникло подозрение?
– Какая-то часть моей души не хотела, чтобы я знал… не хотела слышать, что Мэг…
Крепко стиснув губы, он отвернулся, явно не в силах продолжать.
– Что Мэг не стало, – докончила за него Серена.
– Да.
Она не могла говорить больше, только смотрела на него затуманенными от выступивших слез глазами.
– Зачем? – В голосе у него прозвучало страдание, хоть и сдержанное, но тем не менее горестно затронувшее сердце Серены. – Зачем вы это сделали?
– Я… – Голос ее сорвался. Казалось, что объяснить происшедшее просто сверх ее сил, невероятно трудно.
– Вы всегда мне нравились, – заговорил он негромко. – Но это, такого рода ложь… она разрушительна. Вы так сильно отличаетесь от Мэг. Как только вы могли поверить…
Острая боль пронзила ее.
– Мне очень жаль, Уилл. Так жаль…
– Почему? – повторил он.
– Я не знала… сначала. – Она посмотрела на его искаженное страданием лицо глазами, полными слез. – Оказалось, моя мать отправила в Англию сообщение о том, что погибла именно я. И я не знала, что она пишет вам письма…
Уилл зажмурился.
– Господи Боже, так это была ваша мать.
– Я была в неведении по поводу ее затеи до тех пор, пока вы не сделали мне предложение. Я не думаю, что мать понимала, чем все это кончится. Но когда вы предложили мне выйти за вас замуж, это все прояснило в ее голове. Я стану Мэг и выйду за вас замуж, думая о моем собственном будущем и будущем моих сестер.
Уилл открыл глаза. Они сверкнули при слабом свете.
– Мне так жаль, Уилл. Я чувствовала себя в ловушке. В любом случае я причинила бы тяжкие страдания тому, кто мне дороже всего на свете. Но это непростительно, правда причинила вам боль, и я горько о том сожалею.
Наступило долгое молчание. Что еще могла она добавить к сказанному? Ей хотелось снова и снова повторять свои извинения, но это не принесло бы ничего хорошего. Она опустила голову, ожидая его упреков.
– Есть еще кое-что, о чем бы я хотел спросить вас, Серена, – заговорил он наконец голосом спокойным и твердым.
– Спрашивайте, конечно.
– Вы любите Стрэтфорда?
Вопрос нанес такой сильный удар, что она затаила дыхание. Она смотрела на него, лихорадочно соображая, что могла бы ответить, но не находила слов.
Прихватив свой стакан, Уилл встал, прошел по комнате к стойке буфета и налил себе еще вина. Вернулся наконец и остановился перед Сереной.
– Я вижу. Вы все еще любите его. Вы никогда не были бы счастливы со мной. Вы согласились выйти за меня замуж только потому, что у вас не было иного выхода.
– Я очень тепло отношусь к вам. Так было всегда. Мэг…
– Серена… – Голос его вдруг сорвался, и он покачал головой. – Вы любите Стрэтфорда, и он никогда не переставал любить вас. Вы должны уйти к нему.
Нет. Она не могла. Не теперь.
– Вы не понимаете. Это вовсе не из-за него я…
– Мэг умерла, – вытолкнул из себя Уилл вдруг охрипшим голосом, полным горечи и скорби.
– Да, – согласилась Серена. – Она умерла. Ее нет в живых вот уже шесть лет.
Шесть долгих лет.
Глаза Уилла померкли. Он отодвинул стакан с вином и молча уставился на оклеенную блестящими словно шелк обоями стену у Серены за спиной, рядом с камином.
Серена смотрела на него, не говоря ни слова. Шесть лет прошло со дня смерти Мэг, но рана Уилла все не заживала. Серена встала, подошла к нему и обняла. К ее удивлению, он ответил ей, крепко прижав к себе и зарывшись лицом в волосы.
– Вам ее не хватает? – прошептал он.
– Очень, очень сильно.
Так они простояли несколько долгих, безмолвных минут, охваченные глубокой скорбью.
Внезапно за окном послышался какой-то шум. Серена поспешила к окну. Из-за темноты невозможно было разглядеть, кто там находится.
– Впустите же меня, черт побери!
Голос был глубокий и низкий, явно мужской, Серена почти мгновенно его узнала.
За окном стоял Джонатан.
Кровь застыла у нее в жилах. Серена ощутила себя куском хрупкого стекла. Шевельнись она – и стекло разобьется. Она не хотела, чтобы Джонатан вошел сюда. Нет, не сейчас, только не сейчас, иначе может рухнуть хрупкий мир, установившийся между ней и Уиллом.
