Как обвенчал наш отец Владимир Федора с Ольгой, собралось застолье в доме молодого, люди песни поют, пляшут, а сам Федор будто и не рад счастью своему. Молчит молодой, лицо – мрачнее хмары [4] осенней, на молодую жену глаз не поднимает, только в рюмку и глядит. Невеселая вышла свадьба, а как положенное отгуляли да своими хозяйством зажили, так и житье-бытье невеселым было: запил Федор по-черному, и работа у него из рук валится, и жена молодая тайком слезы утирает, а уж скрипку свою совсем забросил Федька, и стал теперь его народ звать не Федькой-скрипачом, а Федькой-пьяницей. До свадьбы-то Федька горилки и в рот не брал, вот и поговаривали люди, что испортил его Пахом, колдун черный, за то, что на свадьбу не позвали. Правда, те девки, что на Федора до его женитьбы заглядывались, шептались, что не угодила ему молодая жена, да у девок, как все знают, волос долог, да ум короток – никто их слов недобрых не слушал, жалели люди и Федора, и жену его. Отец Владимир и увещевать Федора пытался, и отчитывать от силы нечистой, а все без толку – одолела мужика хмельная болезнь и не стало с ним никакого сладу. Так Ольга зиму промаялась со своим горьким пьяницей, а тут и весна незаметно подошла.
* * *
В полях снег уже сошел, но в лесах серели еще промокшие сугробы, и редкому солнечному лучику доводилось пробиться сквозь сосновые кроны. Шел по дороге Божий странник, как в песне поется:
Как и шел да Божий человечек
По белому свету…
Дорога все полями да лугами вилась, да и в лес завернула. Зябко идти Божьему страннику по лесной дороге, серые сугробы не манят отдохнуть на обочине, апрельская сырость до костей пробирает. И каждый солнечный лучик, которому удается пробиться сквозь сосновые кроны, радует сердце Божьего странника улыбкой Господней. Вот сверкнул солнечный лучик да скрылся в вершинах сосен, но оставил кусочек золотого света, точно кто-то в сером сугробе восковую предыконную свеченьку зажег. Наклонился Божий странник разглядеть диво такое, да и поднял с земли янтарную фигурку – солнечную бабушку. Улыбнулась янтарная бабушка страннику солнечной улыбкой, а тот обтер фигурку рукавом, да и сам улыбнулся в ответ.
Ночью, когда спал Божий странник в избе на лавке, на хуторе, где нашел он приют, нашептала ему во сне солнечная бабушка, что сделал ее мастер Ганс в далеком немецком городе Кенигсберге, что стоит на берегу моря, и продал ее мастер купцу из России, да не ее судьба – русский купец. Вот и обронил ее купец на лесной дороге, и лежать бы ей вечно то в сугробах белых, как всю зиму лютую пролежала, то в траве-мураве, если бы не подобрал ее Божий странник. А где оставить ее, то страннику Господь подскажет, потому как и странник – не ее судьба.
* * *
Весна в Лопатни долго собирается, да, как соберется, приходит быстро и весело. Как напекут бабы на Сороки пташек медвяных, как покличут ребятишки жаворонков да приманят теми пташечками, так и снег сходить начинает. Зачернеет пахота, верба серебристыми комочками украсится, и вот уже и березки в зеленом пуху, а там, глядишь, и Великий пост на исходе.
Вот и Святая ночь миновала, идет народ из церкви, солнышку радуется. В Пасху на восходе солнышко в небе играет – Воскресенью Христову радуется, золотыми огнями переливается да танцует. Ольга вместе со всеми любуется, как солнышко играет. Пасхальная радость у нее на сердце, и думается бабе, что минует ее горе, как не было – проснется ее Федор, да не к бутылке потянется, а разговеется куличом да пасхой, а на гулянье за скрипку, а не за стакан возьмется. Федька же в церкву не ходил, и как солнышко в Светлое Воскресенье играет, не видел – пьяный дома спал. Забыл пьяница пасхальную радость.
Вместе с нашими на службе стоял захожий человек, Божий странник, вместе с народом он и солнышком пасхальным любовался, а как стали люди по домам расходиться, у Ольги приюта попросил. И как ни неловко ей было своего пьяного мужика гостю показать, не могла Ольга отказать Божьему человеку. У нас в Лопатнях люди захожие частенько на ночлег останавливаются, и у кого бы ни попросили они приюта, никто не откажет странникам, кроме, верно, Пахома-колдуна, да к нему никто никогда и не просится.
Разбудил Федьку золотой солнечный лучик. Продрал мужик пьяные глаза свои и увидел жену, разговляющуюся за праздничным столом с Божьим человеком. Хотел было, как всегда, горелки потребовать, да устыдился гостя. Всю Святую неделю прожил Божий странник у Ольги с Федором, и всю Святую неделю Федор ни капли горилки в рот не брал. А как ушел Божий странник своим путем-дорогою, так Федькина рука сама за бутылкой потянулась. Только вместо бутылки откуда-то оказалась в Федькиной руке теплая янтарная фигурка. Взглянул мужик на солнечную улыбку янтарной бабушки, да и потеплело у него на сердце, и пошел он вместо бутылки свою скрипку искать. Больше Федька не пил, и все у нас в Лопатнях и в окрестных селах и деревнях знали, что как зовут Федора-скрипача на свадьбу или еще на какое гулянье, так наливать ему не надо – непьющий он.
* * *
Мастер Ганс в далеком городе Кенигсберге, где бескрайнее море омывает серебряными волнами своими золотой песчаный берег, нет-нет да и вспомнит свою солнечную бабушку, ведь эта поделка ему особенно дорога. Как-то она там? Как живется ей в России, куда увез ее заезжий купец? И неведомо мастеру, что живет его бабушка у нас в Лопатнях, в избе Федора-скрипача, живет и радуется, глядя на счастливую жизнь. Откуда я знаю, что радуется янтарная бабушка? А вы приходите к нам в Лопатни, да и, прежде чем пойдете к Ваське Шевцову, загляните в избу Ольги да Федора, по солнечной улыбке янтарной бабушки сами все и поймете.
Пьяницу нечистый любит,
Приласкает, приголубит —
Будет пьяный горе мыкать,
Не размыкает.
Если ты не будешь пить,
Станет солнышко светить,
Счастье снова улыбнется,
Да к тебе вернется.
Ханский сын
Давным-давно, в те времена, когда Земля не была голубым шаром, как в наши дни, а представляла собой жемчужную сферу, покоющуюся на трех белоснежных слонах, что стояли на огромной гранитно-розовой черепахе, а черепаха свободно плыла в синих просторах Вселенной, в прекрасном городе Бахчисарае правил благородный хан, да удостоит Аллах его душу вечного блаженства в райских садах. Бахчисарай, город, который люди называют «дворцом-садом», и сам красив так, что, верно, построили его те, кто при жизни удостоился лицезреть райские сады Аллаха, а хан Герей был истинно мудрым и благородным правителем Крымского ханства, о чем и говорит его имя: Герей означает «Достойный», и самые древние и мудрые старцы не вспомнят более достойного правителя Крымского ханства, чем хан Герей, ибо, как говорят мудрецы, имя – это часть личности.
И процветал под властью хана Герея прекрасный город Бахчисарай, и славным и счастливым было в те времена Крымское ханство. Множество жен и наложниц хана Герея украшали своей красотой дивные сады ханского гарема, и пусть никто, кроме самого хана, не мог любоваться этой красотой, сады гарема не становились от этого менее прекрасными. И как мирно и счастливо жили люди в Крымском ханстве в те далекие времена, когда правил ими достойный хан Герей, так же мирно и счастливо жили прекрасные жены и наложницы в гареме хана.
