Так продолжалось две недели: к вечеру ей становилось резко хуже. Каких только врачей не приводил к ней король Фридрих! Все руками разводили. У королевы была какая-то странная, ни на что не похожая болезнь, о такой никто никогда не слышал. (А мы-то с вами знаем, что это была никакая не болезнь, а обычная женская хитрость.)
Однажды вечером, когда королева Лаура в очередной раз «умирала», дверь в ее покои отворилась и, грузно переливаясь, вошла герцогиня Жозефина.
– Оставь нас, – сказала она королю Фридриху, почтительно вставшему при виде матери с колен (а он всегда стоял на коленях у постели умирающей жены). Он исполнил материнское приказание, хотя королева Лаура в этот момент закатила глаза и начала изображать глубокий обморок. Из этого состояния ее вывела холодная вода: герцогиня Жозефина, недолго думая, взяла графин, набрала в рот воды и брызнула в лицо невестке. Королеве Лауре, хотела она того или не хотела, пришлось «очнуться». И тут она услышала:
– Дорогая моя невестка, хватит притворяться. Думаешь, я не понимаю, почему ты умираешь каждый вечер? Чтобы не пускать ко мне сына, короля Фридриха! Ты ревнуешь его! Мне жалко моего сына, я люблю его больше всего на свете и не хочу, чтобы он страдал, разрываясь между нами. Не устраивай ему больше спектаклей. Я приняла решение: я уезжаю, далеко, навсегда. Теперь король Фридрих будет безраздельно принадлежать тебе. Но учти, что ты за это заплатишь дорогой ценой. Ровно через год у тебя родится сын, которого ты станешь любить больше всего на свете, как я люблю моего Фридриха. Но он превратится… в осла! И будет ослом до тех пор, пока не найдется добрая и красивая девушка, которая полюбит его и захочет взять в мужья. Сказав это, герцогиня Жозефина не дала королеве Лауре опомниться, снова набрала в рот воды, брызнула той в лицо, повернулась и ушла.
Все получилось так, как она сказала. Герцогиня Жозефина в ту же ночь уехала из королевства. Король Фридрих с этого дня стал безраздельно принадлежать своей супруге, королеве Лауре, а та родила ему через год золотоволосого наследника. И так королева Лаура любила своего сыночка, так его баловала, что обо всем на свете забыла. Одна ей была отрада – чтобы он улыбнулся ей. Она только и ждала, когда у принца Фердинанда (так его назвали) появятся первые зубки, когда он сделает первый шажок, когда произнесет первое слово. Совсем погрузившись в уход за ребенком, королева Лаура махнула на себя рукой, перестала заботиться о своей красоте, следить за фигурой. И вскоре она располнела, подурнела, утратила былую грацию и прелесть. И король Фридрих начал уже посматривать на других дам, но королеве Лауре до этого не было дела. Она была вся в своем сыне, принце Фердинанде.
Когда ему исполнился годик, во дворце был званый пир. Кто только не пришел, чтобы засвидетельствовать почтение королю и королеве и принести подарки их наследнику. В разгар вечера, когда уже никого не ждали, вошел посыльный и сказал, что принес подарок от герцогини Жозефины. Королева Лаура хотела помешать ему подойти к принцу Фердинанду, но не успела: располнев после рождения ребенка, она потеряла былую проворность. У нее на глазах посыльный раскрыл сверток и протянул принцу что-то серое. Мальчик, смеясь, протянул ручки, схватил… ослиную шкуру (а это была именно ослиная шкура!) и прижал ее к себе. И она тут же, на глазах у всех, приросла к нему! И вот уже посреди нарядно убранного зала во дворце стоял не принц, а маленький ослик!
Гости в смятении покинули праздник, королева упала в обморок, а король Фридрих схватил ослика и потащил в дальние покои. Там он тщательно осмотрел животное в надежде снять с сына странный карнавальный костюмчик… Но – увы! – только убедился, что перед ним самый настоящий осел, а не человек.
Ситуацию эту постарались скрыть, чтобы она не стала достоянием праздных пересудов. Осла на следующий день под покровом ночи выдворили из дворца, отвели в чистое поле и оставили там пастись. Король Фридрих пытался ободрить королеву Лауру, но она была безутешна. Целыми днями она только и делала, что заедала свое горе и тоску по своему сыночку сластями и пирожными и запивала сладкими винами. И в скором времени превратилась она в бесформенную обрюзгшую страхолюдину, неопрятную и вечно пьяную. С такой королевой король Фридрих жить не мог и в один прекрасный день выгнал ее.
Так и закончилась семейная жизнь некогда самой прекрасной и счастливой королевы Лауры. А дальше сказка не о ней. А… о принце-ослике. Оказавшись в поле, принц-ослик Фердинанд прекрасно себя почувствовал. Целыми днями он только и делал, что щипал траву, гонялся за бабочками, пил вкусную прохладную воду из лесного источника. Однажды попался принц-ослик на глаза крестьянину, пришедшему в лес за дровами.
– Ух ты, осел! – сказал тот. – Ничей осел! Ну, раз он ничей, значит, теперь мой!
Крестьянин накинул ослику на шею веревку и повел к себе домой. Он назвал своего ослика Боно, поставил в стойло и стал перевозить на нем тяжести. Боно был очень кроток, никогда не упрямился, хоть и был ослом. А иногда, по вечерам, стоя в своем стойле, он плакал, потому что очень скучал по дворцу, и по своей маме, и по королю Фридриху. Но что было делать: ведь он стал ослом, а ослы во дворцах не живут!
Ослик Боно служил своему хозяину верой и правдой целых семнадцать лет. Он стал уже стареньким, но изо всех сил старался быть полезным людям. Ведь ослик все это время помнил, что он – на самом деле человек, потому только людей и любил. Особенно же любил ослик Боно хозяйскую дочку Марту. Да и девушка любила своего ослика, он был для нее лучшим другом.
Когда Марта была совсем крошкой, Боно иногда доверяли качать ее колыбель, и она тянула к ослику ручки, теребила его за уши и смеялась. Потом Марта подросла, и они с Боно часто ходили в лес – за родниковой водой. Марта нередко обнимала своего ослика за шею, целовала в морду и говорила: «Милый ты, мой Боно! Я люблю тебя больше всех на свете. Ну почему ты не человек? Был бы ты парнем, вышла бы за тебя замуж!» Марта смеялась и не замечала, что из глаз Боно в такие минуты катятся слезы. Ей и в голову не приходило, что ее ослик – совсем даже и не ослик.
И вот, когда Марте исполнилось 16 лет, отец решил отдать ее замуж за одного богатого пятидесятилетнего вдовца. Жених приехал, стали говорить о свадьбе. А Марта совсем не хотела за него идти, она его боялась. Пришла она вечером в стойло к любимому своему ослику Боно и сказала ему:
– Боно, ты должен меня спасти. Если мы сегодня с тобой не убежим, то я брошусь в пруд или повешусь в лесу на кривой осине. Лучше смерть, чем замужество! Никогда я не выйду за этого мерзкого старика!
Ослик выслушал Марту, потерся ушастой головой о ее руки и подставил ей спину, что означало: «Садись, хозяйка, я тебя увезу туда, где никто тебя не найдет и не выдаст насильно замуж!»
Оседлала Марта Боно, и пустились они в путь. Всю ночь ехала девушка на ослике через лес, потом передохнули они немного – и снова отправились куда глаза глядят. То есть – куда глядели ослиные глаза, потому что Марта всецело положилась на своего друга.
Прошло в пути у них три дня, и ослик привез Марту к монастырским воротам. «Вот как, – подумала девушка, – значит, мне суждено стать монашкой. Ну что ж, пусть так, всяко лучше, чем замуж идти за нелюбимого. И ослик мой со мной будет». Открылись ворота, и взошла Марта на монастырский двор, ведя Боно в поводу. А навстречу им выходит настоятельница монастыря: сама грузная, полная, идет-переваливается, а на голове – особый черный монашеский убор.
