– Мы тоже обеспокоились, когда впервые столкнулись с
этим явлением, – заверил его Норкан. – Атаны одной с нами расы, как,
увы, арджуны и тэганцы. Мы, тамульцы, как тебе, без сомнения, известно, народ
светский. У нас есть пантеон богов, о которых мы вспоминаем только по
праздникам. У атанов только один бог, и они даже не назвали нам его имя. Они
могут взывать к нему точно так же, как вы, стирики, взываете к вашим богам, и
он точно так же откликается на их просьбы.
Лицо Заласты стало белее мела.
– Это невозможно! – сдавленным голосом повторил
он. – В Сарсосе есть атаны. Мы бы знали, мы почувствовали бы, если бы они
применяли магию.
– Но, Заласта, они и не применяют ее в Сарсосе, –
терпеливо сказал Норкан. – Они обращаются к своему богу только в
пределах Атана и только во время обрядов и церемоний.
– Что за чушь!
– На твоем месте я бы не говорил этого атанам. Они
ведь, знаешь, слегка презирают вас, стириков. По их мнению, нечестиво
превращать бога в своего слугу. Атаны могут обращаться к своему богу, и он
может делать то же, что и другие боги. Однако атаны предпочитают не тревожить
его по пустякам и взывают к нему лишь во время религиозных церемоний –
бракосочетаний, погребений, обрядов Перехода и некоторых других. Они не могут
понять, как вы с такой готовностью оскорбляете своих богов, требуя от них
сделать то, с чем вы могли бы справиться и сами. – Норкан поглядел на
Эмбана и лукаво ухмыльнулся. – Мне только что пришло в голову, что то же
относится и к вашему эленийскому Богу. Ваша светлость, вам никогда не приходило
в голову впрямую о чем-то Его попросить?
– Ересь! – воскликнул Бевьер.
– Ничуть, сэр рыцарь. Еретик – это тот, кто отходит от
догматов своей веры. Я же не принадлежу к эленийской вере, а потому мои
рассуждения не могут быть еретическими.
– Тут он тебя поймал, Бевьер, – рассмеялся
Улаф. – Его логика безупречна.
– Это допущение вызывает весьма интересные
вопросы, – задумчиво проговорил Вэнион. – Вполне вероятно, что
Церковь совершила ошибку, основав воинствующие ордена. Мы могли бы и не
отходить от нашей веры в поисках магии. Если бы мы правильно попросили нашего
Бога, Он сам даровал бы нам помощь. – Вэнион неловко кашлянул. –
Надеюсь, господа, вы не передадите этих слов Сефрении. Если я стану
предполагать, что она была не так нам и нужна, она может неправильно это
понять.
– Лорд Вэнион, – официальным тоном произнес Эмбан, –
как представитель Церкви я запрещаю вам продолжать эти рассуждения. Это опасная
тема, и я хотел бы получить указания Долманта прежде, чем мы углубимся в нее…
и, Бога ради, не вздумайте ставить опыты.
– Гм… патриарх Эмбан, – мягко заметил
Вэнион, – вы, кажется, забыли, что поскольку я являюсь магистром ордена
пандионцев, мой церковный ранг равен вашему, а потому формально вы никак не
можете запретить мне что-то.
– Но сейчас магистр – Спархок.
– Временный магистр, Эмбан, пока его не утвердила
Курия. Я не пытаюсь принизить твой авторитет, старина, но давай будем соблюдать
приличия. Именно такие мелочи сохраняют нас в цивилизованном состоянии, когда
мы далеко от дома.
– Эти эленийцы такие забавные, – заметил Оскайн
Норкану.
– Я и сам хотел сказать то же самое.
Тем же утром позднее они встретились с королем Андролом и
королевой Бетуаной. Посол Оскайн изложил суть их миссии на напевном тамульском
наречии.
– Он обходит стороной твои уникальные
способности, – едва слышно шепнула Сефрения Спархоку, и слабая улыбка
тронула ее губы. – Чиновникам императора не хочется признавать, что они
оказались бессильны и вынуждены обратиться за помощью к кому-то еще.
Спархок кивнул.
– Это мне знакомо, – шепотом ответил он. –
Оскайн был озабочен тем же, когда мы беседовали с ним в Чиреллосе. Но сейчас,
по-моему, он поступает недальновидно. Атаны составляют ядро тамульской армии, и
держать что-то в секрете от них просто бессмысленно.
– С чего это ты взял, что в политике можно отыскать
смысл?
Спархок рассмеялся.
– Мне так не хватало тебя, матушка!
– От души надеюсь, что это так.
Когда Оскайн перешел к рассказу о том, что они узнали в
Астеле, лицо короля Андрола стало суровым, даже жестким. Выражение лица
королевы Бетуаны было помягче – главным образом, потому, что на коленях у нее
сидела Даная. Спархок уже не первый раз замечал, как его дочь проделывает это.
Как только ситуация могла стать хоть сколько-нибудь напряженной, Даная начинала
искать, на чьих бы коленях ей устроиться, и люди, не задумываясь, отвечали на
ее невысказанную просьбу, усаживая ее к себе на колени и даже не замечая этого.
– Она делает это нарочно, верно? – прошептал он
Сефрении.
– Кого ты имеешь в виду, Спархок?
– Афраэль. Она взбирается на колени к людям, чтобы
легче было ими управлять.
– Разумеется. Прямое прикосновение помогает тоньше
управлять человеком.
– Вот почему она неизменно остается ребенком, верно?
Чтобы ее брали на руки, сажали на колени, чтобы она могла заставлять людей
делать то, что ей хочется.
– Да, это одна из причин.
– Но ведь когда она повзрослеет, то уже не сможет
проделывать ничего подобного.
– Я знаю, Спархок, и сгораю от нетерпения увидеть, как
она управится с этим. Оскайн переходит к сути дела. Он просит Андрола
рассказать о случаях, похожих на те, с которыми вы уже сталкивались.
Норкан выступил вперед, чтобы переводить ответ Андрола, а
Оскайн вернулся к эленийцам, чтобы оказать им ту же услугу. Два тамульца довели
до совершенства утомительный, но необходимый процесс перевода, сделав его как
можно более гладким и ненавязчивым.
Король Андрол несколько мгновений обдумывал ответ. Затем он
улыбнулся Элане и заговорил с ней по-тамульски. Голос его был необычно нежен и
мягок.
– Вот что говорит король, – начал Норкан. –
Воистину с радостью приветствуем мы вновь Элану-королеву, ибо ее явление для
нас точно восход солнца после долгой и тяжкой зимы.
– О, как красиво, – пробормотала Сефрения. –
Мы почему-то всегда забываем о поэтичной стороне натуры атанов.
– Сверх того, – продолжал переводить
Норкан, – рады мы приветствовать легендарных воителей Запада и мудрого
человека из Церкви Чиреллосской. – Норкан явно переводил слово в слово.
