– Но она очень красива, баронесса, – вставила
Алиэн, – и вовсе не выставляет напоказ свое тело. Конечно, она знает,
каково оно, только мне кажется, ей просто нравится делиться им с другими. Она
скорее щедра, чем вульгарна.
– Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь еще? – с
мукой в голосе осведомился Спархок.
В дверь едва слышно постучали, и Миртаи пошла взглянуть, кто
пришел. Как всегда, атана, открывая дверь, держала руку на рукояти кинжала.
Это был Оскайн, закутанный в плащ с капюшоном. Его
сопровождал человек, одетый точно так же. Оба торопливо шагнули в комнату.
– Закрой дверь, атана! – требовательно прошипел
посол. Его лицо, обычно бесстрастное, выражало потрясение, в глазах был
непонятный испуг.
– Что с тобой стряслось, Оскайн? – напрямик
спросила она.
– Пожалуйста, атана Миртаи, закрой дверь. Если
кто-нибудь узнает, что мы с моим другом здесь, весь дворец обрушится на наши
головы.
Миртаи закрыла дверь и заперла ее на засов.
Спархока вдруг осенило, и он поднялся.
– Добро пожаловать, ваше императорское
величество! – приветствовал он закутанного в плащ спутника Оскайна.
Император Сарабиан откинул капюшон.
– Как, черт побери, ты мог узнать меня, Спархок? –
спросил он на хорошем эленийском языке с легким акцентом. – Я же знаю, что
ты не мог увидеть моего лица.
– Нет, ваше величество, – ответил Спархок, –
но я видел лицо посла Оскайна. Он был похож на человека, который держит в руках
живую змею.
– Как только меня не называли, – рассмеялся
Сарабиан, – но вот змеей – ни разу!
– Ваше величество весьма искусны, – похвалила его
Элана, сделав легкий реверанс. – Я не разглядела на вашем лице ни единого
намека на то, что вы понимаете эленийский. По лицу королевы Бетуаны я это
поняла, но вот вы ни единой мелочью не выдали себя.
– Бетуана говорит по-эленийски? – удивился
Сарабиан. – Поразительно. – Он сбросил с плеч свой плащ. – По
правде говоря, ваше величество, я говорю на всех языках Империи – тамульском,
эленийском, стирикском, тэганском, арджунском и даже жутком наречии жителей
Кинезги. Это один из самых главных государственных секретов. Я храню это в
тайне даже от собственного правительства – просто так, на всякий случай. –
Император явно веселился. – Полагаю, все вы пришли к выводу, что я не
слишком умен?
– Вы совершенно нас одурачили, ваше величество, –
заверила его Мелидира.
Сарабиан просиял.
– Славная девочка, – сказал он. – Я обожаю
дурачить людей. Для такой скрытности есть множество причин, друзья мои, но они
по большей части политические и не слишком приятные. Может быть, перейдем к
делу? Мое отсутствие очень скоро будет замечено.
– Мы, как говорится, полностью к услугам вашего
величества, – сказала Элана.
– Я никогда не понимал этого выражения, Элана, –
признался он. – Ты, кстати, не возражаешь, если мы будем называть друг
друга по имени? Все эти «величества» чересчур неудобны. О чем бишь я? Ах, да –
«полностью к услугам». Звучит так, словно кто-то сейчас опрометью помчится
выносить мусор. – Слова слетали с губ Сарабиана, словно язык был не в
силах удержать рвущиеся наружу мысли. – Причина этого визита, друзья мои,
в том, что я здесь, в Материоне, – пленник традиций и обычаев. Моя роль
строго определена, и если я выйду за некие границы, это вызовет землетрясения
отсюда и до Даконийского пролива. Мне-то наплевать на эти землетрясения, но наш
враг тоже может их почуять, а мы ведь не хотим встревожить его раньше времени.
– Это верно, – согласился Спархок.
– И нечего на меня так таращиться, Оскайн, –
сказал император своему послу. – Я не говорил тебе, что бодрствую, покуда
все вы были свято уверены в моей сладкой дреме, потому что раньше тебе не
обязательно было это знать. Теперь ты знаешь, так и плюнь на это, дружище.
Министр иностранных дел должен уметь справляться с мелкими неожиданностями.
– Мне просто понадобится время, чтобы переменить
кое-какие мои взгляды, ваше величество.
– Ты считал меня идиотом, верно?
– Ну…
– Вы и должны были так думать – ты, Субат, другие
министры. Это было главной моей защитой – и главным развлечением. По правде
говоря, старина, я некоторым образом гений, – Сарабиан улыбнулся
Элане. – Что, звучит нескромно? И тем не менее это так. Я выучил ваш язык
за три недели, а стирикский за четыре. Я могу отыскать логические промахи в
самых глубоких исследованиях по эленийской теологии, и я прочел – и понял –
почти все, что когда-либо было написано. Однако самым моим блестящим
достижением было то, что я сохранил все это в тайне. Люди, которые называют
себя моим правительством, – только без обид, Оскайн, – похоже,
составили некий гигантский заговор с целью держать меня в неведении. Они
говорят мне только то, что, по их мнению, я хотел бы услышать. Мне приходится
выглядывать из окна, чтобы точно узнать, какая же сейчас погода. Конечно,
мотивы у них наиблагороднейшие. Они оберегают меня от волнений, но я считаю,
что если корабль, на котором я плыву, начинает тонуть, кто-то же должен сказать
мне об этом, верно?
Сарабиан говорил очень быстро, мгновенно облекая в слова
все, что приходило ему на ум. Глаза его блестели, и казалось, что он вот-вот
расхохочется. Он был явно сильно возбужден.
– Так вот, – продолжал он, – нам нужно
изобрести средство сноситься друг с другом, не посвящая в наши дела весь
дворец, включая кухонную прислугу. Мне отчаянно нужно знать, что же происходит
на самом деле – чтобы я мог направить на поиски решения всю силу своего
выдающегося ума. – Последние слова он произнес с самоуничижительной
иронией. – Есть идеи?
– Как ваше величество относится к магии? – спросил
Спархок.
– Я еще не выработал своего мнения, Спархок.
– Тогда ничего не выйдет, – сказал Спархок. –
Чтобы заклинание сработало, необходимо верить в магию.
– Но я могу заставить себя поверить, – с некоторым
сомнением проговорил Сарабиан.
– Этого вряд ли будет достаточно, ваше
величество, – терпеливо пояснил Спархок. – Заклинание сработает либо
не сработает в зависимости от вашего настроения. Нам нужно придумать что-то
понадежнее. То, что мы захотим вам сообщить, возможно, окажется столь важно,
что нам никак нельзя полагаться на удачу.
