– Ну, во-первых, он подсказывает мне, что все вы
подошли к нашей загадке не с того конца. Вопрос, который нам следовало бы
задать, таков: что делает Крегера настолько важным, что нечто
сверхъестественное берется защищать его? Разве так важно сейчас, что из себя
представляет это сверхъестественное?
– А знаете, – сказал Улаф, – в этом что-то
есть. Сам по себе Крегер, в сущности, ничтожество, клоп. Он и существует только
для того, чтобы его раздавили.
– Я в этом не уверена, – возразила Элана. –
Крегер работал на Мартэла, а Мартэл – на Энниаса.
– На самом деле, любовь моя, все было наоборот, –
поправил ее Спархок.
Она небрежно отмахнулась от этой поправки.
– Белтон и прочие были связаны с Энниасом, а Крегер
служил гонцом между Энниасом и Мартэлом. Белтон и его подручные наверняка были
знакомы с Крегером. Рассказ Пелка более или менее подтверждает это. Вот что
делало Крегера таким важным вначале. – Она помолчала, хмурясь. – Но
почему он остался так важен после того, как все эти негодяи оказались под
стражей?
– Обратный след, – проворчал Улаф.
– Прошу прощения?.. – озадаченно отозвалась
королева.
– Некто, кто бы он ни был, не хочет, чтобы мы
проследили Крегера до его нынешнего нанимателя.
– Да это и так ясно, Улаф, – хмыкнул
Келтэн. – Его наниматель – граф Геррих. Пелк говорил Спархоку, что кое-кто
в Ламорканде хотел связать нам руки здесь, в Элении, чтобы мы не могли заняться
подавлением ламоркандского бунта. Это наверняка Геррих.
– Это только догадки, Келтэн, – сказал
Улаф. – Может быть, ты и прав, но это только догадки.
– Вот видите, что я имел в виду, когда говорил о
логике? – обратился Келтэн ко всем присутствующим. – Что тебе еще
нужно, Улаф? Признание Герриха с его личной подписью?
– А что, у тебя оно есть под рукой? Все, что я хотел
сказать, – нам нельзя замыкаться на этой идее. Я не думаю, что мы
исчерпали все возможности, вот и все.
В дверь четко постучали, и тут же она распахнулась. В
комнату заглянула Миртаи.
– Приехали Бевьер и Тиниен, – сообщила она.
– Они же должны быть в Рендоре! – удивился
Спархок. – Что они здесь делают?
– Почему бы тебе самому не спросить их об этом? –
ехидно осведомилась Миртаи. – Они здесь, за дверью.
Двое рыцарей вошли в королевские покои – Бевьер, стройный
смуглокожий уроженец Арсиума, и светловолосый кряжистый Тиниен из Дэйры. Оба
были в доспехах.
– Как там, в Рендоре? – спросил Келтэн.
– Жарко, сухо, пыльно, нервно, – ответил
Тиниен. – Ты же знаешь, Рендор не меняется.
Бевьер опустился на колено перед Эланой. Несмотря на все
старания друзей, молодой сириникиец оставался ярым приверженцем этикета.
– Ваше величество, – почтительно пробормотал он.
– Ох, да встань же, мой милый Бевьер, – улыбнулась
она. – В этом нет никакой нужды, мы же друзья. Кроме того, когда ты
сгибаешь колено, то скрипишь, как заржавленный засов.
– Должно быть, от усталости, ваше величество, –
сознался он.
– Что вас привело сюда? – спросил Спархок.
– Депеши, – ответил Тиниен. – В Рендоре
заправляет делами Дареллон, и он не хочет оставлять в неведении других
магистров. Мы еще должны будем отправиться в Чиреллос и известить о делах
архипрелата.
– Как идет кампания? – спросил Келтэн.
– Паршиво, – пожал плечами Тиниен. –
Рендорские мятежники совершенно неорганизованны, так что нам не противостоят
армии. Они прячутся среди местного населения, а ночами устраивают поджоги и
убивают священников. И снова забиваются в свои норы. На следующий день мы устраиваем
репрессии – сжигаем деревни, убиваем овец и так далее. Толку никакого.
– У них все еще нет вожака? – спросил Спархок.
– Они до сих пор выбирают, – сухо пояснил
Бевьер. – Выборы проходят весьма бурно. Обычно каждое утро мы находим в
переулках несколько мертвых кандидатов.
– Сарати дал маху, – пробормотал Тиниен. Бевьер
задохнулся.
– Я не хотел оскорбить твои религиозные чувства, друг
мой, – сказал ему дэйранец, – но это так. Священники, которых он
послал в Рендор, склонны по большей части к наказанию, нежели к обращению. У
нас была возможность установить мир в Рендоре, и мы лишились этой возможности,
потому что Долмант не послал в Рендор никого, кто мог бы держать в узде
миссионеров. – Тиниен поставил на стол шлем, расстегнул пояс с
мечом. – Я видел даже, как один осел в рясе срывал с женщин на улице
чадру. Когда толпа схватила его, он все вопил, чтобы я защитил его. И вот таких
священников церковь посылает в Рендор!
– Что же ты сделал? – спросил Стрейджен.
– Я почему-то никак не мог расслышать, что ему нужно, –
ответил Тиниен. – Толпа, видишь ли, слишком громко кричала.
– А что сделали с ним? – ухмыльнулся Келтэн.
– Его повесили. Причем ловко и аккуратно, ничего не
скажешь.
– И ты даже не вступился за него?! – воскликнул
Бевьер.
– Нам дали весьма ясный приказ, Бевьер. Нам велели
защищать духовенство от неспровоцированных нападений. Этот идиот посягнул на
скромность дюжины Рендорских женщин. Толпа была достаточно спровоцирована, и
этот осел получил то, что заслужил. Если бы рендорцы его не повесили, я бы сам,
пожалуй, сделал это. Вот об этом, от имени Дареллона, мы и должны поговорить с
Сарати. Дареллон считает, что церковь должна отозвать всех этих
фанатиков-миссионеров до тех пор, покуда Рендор немного не притихнет. А уж
потом, по мнению Дареллона, можно послать новую партию проповедников – только
не таких ретивых. – Альсионский рыцарь положил меч рядом со шлемом и
опустился в кресло. – Ну, а что творится здесь?
– Почему бы вам не ввести их в курс дела? –
предложил Спархок. – Мне нужно поговорить кое с кем. – Он повернулся
и бесшумно скрылся в глубине королевских покоев.
Спархок собирался поговорить не с каким-нибудь дворцовым
чиновником, но с собственной дочерью. Она играла с котенком. После недолгих
размышлений ее юное высочество решила назвать зверька Мурр. Это имя в
исполнении Данаи было настолько похоже на мурлыканье котенка, что Спархок
обычно затруднялся различить, кто же из них сейчас мурлыкнул. Принцесса Даная
была весьма одаренным ребенком.
