– Нам надо поговорить, – сказал ей Спархок, входя
и закрывая за собой дверь.
– В чем дело, Спархок?
– Только что приехали Тиниен и Бевьер.
– Да, я знаю.
– Опять ты играешь в свои игры? Ты нарочно собираешь
здесь наших друзей?
– Конечно, отец.
– Может быть, скажешь мне почему?
– Нам очень скоро придется кое-что сделать. Я решила,
что сберегу время, если заранее соберу здесь всех.
– Лучше бы ты сказала мне, что именно мы должны
сделать.
– Не могу.
– Ты же никогда не обращаешь внимания на другие
правила.
– Это совсем другое дело, отец. Мы ни в коем случае не
можем говорить о будущем. Если ты дашь себе труд хоть немного задуматься, ты и
сам наверняка поймешь почему. Ой-й! – Мурр укусила ее за палец. Даная
сердито выговорила котенку, рассыпавшись пригоршней коротких урчащих звуков,
пару раз мяукнув и завершив свою речь милостивым мурлыканьем. Котенок с
пристыженным видом принялся зализывать укушенный палец.
– Пожалуйста, Даная, не разговаривай с кошкой, –
страдальчески попросил Спархок. – Если тебя услышит какая-нибудь служанка,
нам придется месяц объясняться.
– Меня никто не услышит, Спархок. У тебя на уме еще
что-то, верно?
– Я хочу поговорить с Сефренией. Есть кое-какие вещи,
которых я не понимаю, и мне нужна ее помощь.
– Я помогу тебе, отец. Спархок покачал головой.
– После твоих объяснений у меня обычно появляется еще
больше вопросов. Можешь ты для меня связаться с Сефренией?
Она огляделась.
– Во дворце, пожалуй, этого делать не стоит, отец. При
этом происходит нечто, что трудно будет объяснить, если кто-то захочет нас
подслушать.
– Ты собираешься быть в двух местах одновременно?
– Ну… вроде того. – Она взяла котенка на
руки. – Почему бы тебе не придумать причину взять меня завтра утром на
прогулку верхом? Мы выедем из города, и там я смогу все устроить. Скажи маме,
что хочешь поучить меня верховой езде.
– Но у тебя же нет пони, Даная. Принцесса одарила его
ангельской улыбкой.
– Но это значит, что ты собираешься подарить мне пони,
разве нет?
Спархок окинул ее долгим твердым взглядом.
– Ты же все равно собирался подарить мне пони, верно,
отец? – Она на миг задумалась. – Белого, Спархок, – добавила
она. – Я решительно хочу белого пони. – Затем она прижала
котенка к щеке, и они хором замурлыкали.
Спархок и его дочь выехали из Симмура на следующее утро,
вскоре после завтрака. Погода была ненастная, и Миртаи довольно громогласно
возражала против прогулки, пока принцесса Даная не велела ей «не суетиться».
Неизвестно почему это слово вызывало у тамульской великанши невыразимое
бешенство. Она шумно удалилась, изрыгая ругательства на родном языке.
Спархок истратил не один час, чтобы отыскать для дочери
белого пони, и после того, как поиски увенчались успехом, он всерьез
заподозрил, что это был единственный белый пони во всем городе; а когда Даная
приветствовала коренастого пони как старого приятеля, к этому подозрению
прибавились и другие. За последние пару лет они с дочкой не без усилий
составили список вещей, которые она не должна была проделывать. Начало этому
процессу было положено довольно неожиданно, когда летним днем в дворцовом саду,
обогнув самшитовую изгородь, он увидел, как под бдительным присмотром Данаи
стайка фей опыляет цветы. Хотя дочь, вероятно, была права, утверждая, что феи
справляются с этой работой гораздо лучше пчел, Спархок остался тверд и настоял
на своем. Однако на сей раз, поразмыслив, он решил посмотреть сквозь пальцы на
то, каким образом его дочь заполучила себе белого пони. Ему нужна была ее
помощь, а она могла бы с изрядной долей правоты указать: запрещать то, что они
называли «вмешательством», в одном случае и тут же поощрять его в другом было
бы по меньшей мере непоследовательно.
– Тебе понадобится сделать что-нибудь
экстравагантное? – спросил он, когда они отъехали на несколько миль от
города.
– Экстравагантное? Что ты имеешь в виду?
– Тебе не придется летать или что-нибудь в этом роде?
– Это было бы нелепо, но если ты так хочешь…
– Нет-нет, Даная, что ты! Я, собственно, хочу сказать –
не придется ли тебе делать что-то, что привлекло бы внимание проезжих, если б,
скажем, мы свернули вон на ту лужайку?
– Никто ничего не увидит, отец, – заверила
она. – Скачем наперегонки к тому дереву!
Она даже не делала вида, что подгоняет пони, и тем не менее,
вопреки отчаянным усилиям Фарэна, пони обогнал его на добрых двадцать ярдов.
Когда Спархок осадил чалого великана, тот все еще с подозрением косился на
коротконогого малыша.
– Ты жульничала, – упрекнул Спархок.
– Самую чуточку. – Даная соскользнула с пони и
уселась под деревом, скрестив ноги. Подняв личико, она запела звенящей и вибрирующей
трелью флейты. Потом песня оборвалась, и несколько мгновений Даная сидела
совершенно неподвижно, с пустым, застывшим лицом. Казалось, она даже не дышит,
и Спархок не мог отделаться от леденящего ощущения, что на лужайке он совсем
один – хотя Даная сидела в двух ярдах от него.
– В чем дело, Спархок? – губы Данаи зашевелились,
но вопрос был задан голосом Сефрении, и когда девочка открыла глаза, цвет их
тоже изменился. У Данаи глаза были черные, а у Сефрении – темно-синие, почти
лиловые.
– Нам так недостает тебя, матушка, – проговорил
он, опускаясь на колени и целуя ладони своей дочери.
– Ты позвал меня через полмира, чтобы сообщить об этом?
Я тронута, но…
– Не только за этим, Сефрения. Мы снова видели ту тень…
и облако тоже.
– Это невозможно.
– Я тоже так думал, но мы все равно их видели. Хотя
теперь оно другое. Во-первых, от него другое ощущение, и на сей раз его видели
не только я и Элана, но еще Стрейджен и Улаф.
– Спархок, расскажи мне подробно, как это случилось.
Он рассказал о тени и коротко описал происшествие в горах
близ Кардоса.
– Что бы это ни было, – заключил он, – оно
весьма целеустремленно старается не дать нам разобраться, что происходит в
Ламорканде.
– А там что-то происходит?
