– Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии,
Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований
ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением
церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии
посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были
паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков,
нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать
священнослужителей – и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда
не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто
именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят – зато
каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть
их еретиками и срывать чадру с их женщин – его убьют. Все очень просто.
На лице Долманта появилось озабоченное выражение.
– Возможно, я и впрямь ошибся, – признал
он. – Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать
их.
– Естественно.
– Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что
припомнил.
– В бедной церквушке в Боррате есть один
викарий, – сказал он. – Из всех, кого я видел, он ближе всего к
святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких
своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно
такой человек тебе и нужен.
– Почему бы просто не послать за ним?
– Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии,
Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он
никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и
отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он
человек.
Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.
– Ты смутил мою душу, Спархок, – сказал он. –
Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. – Он
вздохнул. – Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?
– Вы слишком тесно связаны с внешним миром,
Долмант, – мягко ответил Спархок. – Церковь вынуждена жить в мире, но
мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.
– И как же разрешить эту проблему, Спархок?
– По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и
никак.
– Спархок! – это был голос его дочери, и прозвучал
он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через
неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что
молится, – чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.
– В чем дело, Афраэль? – беззвучно спросил он.
– Спархок, тебе совсем не обязательно становиться
передо мной на колени, – заметила она, явно забавляясь.
– Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим
туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой – меня запрут в
приюте для умалишенных.
– А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид.
Я тронута.
– У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?
– Сефрения хочет поговорить с тобой.
– Ладно. Я сейчас в нефе. Спускайся, встретимся здесь и
вместе поднимемся к куполу.
– Нет, я буду ждать тебя наверху.
– Но, Афраэль, туда ведет одна-единственная лестница, и
нам придется долго по ней карабкаться.
– Тебе, может, и да, а мне нет. Я не люблю появляться в
нефе, Спархок. Перед тем мне всегда приходится разговаривать с вашим Богом, а
он такой занудный.
Разум Спархока с содроганием отпрянул от этих теологических
сложностей.
Пересохшие дощатые ступеньки винтовой лестницы, которая вела
к вершине купола, протестующе визжали под ногами Спархока. Подъем оказался
долгим, и он изрядно запыхался, прежде чем достиг вершины лестницы.
– Что тебя задержало? – осведомилась Даная. На ней
было простое белое платьице – обычная для маленьких девочек одежда, настолько
обычная, что никто не замечал ее явно стирикского покроя.
– Тебе доставляет удовольствие задавать мне такие
вопросы? – упрекнул Спархок.
– Да я просто шучу, отец! – рассмеялась она.
– Я надеюсь, никто не видел, как ты поднималась сюда?
По-моему, мир еще не готов увидеть летающую принцессу.
– Никто меня не видел, Спархок. Ты же знаешь, я и
раньше это проделывала. Положись на меня.
– А что, у меня есть выбор?.. Ну ладно, к делу. Мне
сегодня еще о многом нужно позаботиться, если мы хотим отправиться в путь
завтра утром.
Афраэль кивнула и села, скрестив ноги, у одного из больших
колоколов. Подняв голову, она издала трель флейты. Затем ее голос затих, и лицо
стало пустым, ничего не выражающим.
– Где ты был? – спросила Сефрения, открывшимися
глазами Данаи глядя на своего ученика.
Спархок вздохнул.
– Если вы двое не уйметесь, я поищу себе другое
занятие.
– Афраэль опять подсмеивалась над тобой?
– Разумеется. Ты знаешь, что она может летать?
– Я никогда не видела, как она это делает, но, думаю,
ей это под силу.
– Зачем я тебе понадобился?
– До меня дошли тревожные слухи. В лесах у северного
побережья Атана видели громадных косматых тварей.
– Так вот куда они делись!
– Дорогой, не говори загадками.
– Комьер прислал письмо Улафу. Похоже, все до единого
тролли покинули Талесию.
– Тролли! – воскликнула она. – Они не могли
так поступить! Талесия – их дом с древнейших времен.
– Скажи об этом троллям. Комьер клянется, что в Талесии
не осталось ни одного.
– Спархок, происходит что-то очень и очень странное.
– Посол Оскайн говорил примерно то же самое. Сарсосские
стирики могут разобраться в том, что происходит?
– Нет. Заласта теряется в догадках.
– А есть у вас догадка, кто может стоять за всеми этими
событиями?
– Спархок, мы не имеем понятия, даже что стоит за этими
событиями. У нас нет даже намека, что это за существо.
