– Дозволяет ли ваше высочество представить его
превосходительство ее величеству королеве? – осведомился Оскайн.
– Занудно, верно, Спархок? – голос у Фонтена был
сухой, как песок. – Оскайн славный парнишка. Он был самым моим
многообещающим учеником, но его пристрастие к ритуалам и формальностям порой
одерживает верх над его разумом.
– Я одолжу меч, Фонтен, и немедля зарежусь, –
посулил Оскайн.
– Оскайн, мне доводилось видеть, как ты управляешься с
мечом, – ответил старый посол. – Если ты склонен свести счеты с
жизнью, поди подразни кобру. С мечом ты будешь возиться целую неделю.
– Полагаю, я присутствую при встрече старых
друзей, – усмехнулся Спархок.
– Мне всегда нравилось сбивать чересчур высокое самомнение
Оскайна, – пояснил Фонтен. – Он блестящий дипломат, но порой ему
недостает самоуничижения. А теперь отчего бы тебе не представить меня твоей
жене? Она куда красивее, чем ты, а императорский гонец из Материона загнал
насмерть троих коней, спеша донести мне повеления императора обходиться с нею
немыслимо вежливо. Мы поболтаем немного, а потом я отведу вас к моему дорогому
бестолковому другу, королю. Уверен, что он лишится чувств от невыразимой чести,
которую оказал ему визит твоей королевы.
Элана была рада познакомиться с послом – Спархок знал, что
это правда, потому что она сама так сказала. Она пригласила престарелого
тамульца, истинного правителя королевства Астел, в свою карету, и весь кортеж
неудержимым потоком двинулся к воротам дворца.
Капитан дворцовой стражи явно нервничал, да и кто бы не
нервничал, когда к нему неумолимым шагом движутся две сотни профессиональных
убийц? Посол Фонтен успокоил капитана, и трое гонцов отправились доложить
королю о прибытии гостей. Спархок решил не спрашивать капитана, почему тот
послал сразу троих, – бедняге и так сегодня пришлось несладко. Отряд
провели во внутренний двор королевского дворца, где всадники спешились и
передали своих коней на попечение дворцовых конюхов.
– Веди себя прилично, – шепнул Спархок Фарэну,
передавая поводья косоротому конюху.
Во дворце, судя по всему, царило изрядное оживление. То и
дело распахивались окна, и взволнованные астелийцы высовывались наружу, глазели
на прибывших.
– Полагаю, все дело в стальных доспехах, – пояснил
Фонтен Элане. – Появление кортежа вашего величества у стен дворца вполне
может породить в Астеле новую моду, и тогда целому поколению портных придется
изучать кузнечное ремесло. Впрочем, – добавил он, пожав плечами, –
ремесло это вполне полезное. В свободное время они могут подковывать
лошадей. – Он поглядел на своего ученика, вернувшегося к карете. –
Тебе следовало бы предупредить о вашем прибытии, Оскайн. Теперь мы вынуждены
ждать, покуда весь дворец набегается досыта и подготовится нас встретить.
Через несколько минут на балконе над дворцовыми дверями
появились несколько трубачей в ливреях и протрубили оглушительный сигнал.
Внутренний двор со всех сторон окружали каменные здания, и эхо от рева труб
запросто могло бы спешить рыцарей. Фонтен выбрался из кареты и с придворным
изяществом предложил руку Элане.
– Ваше превосходительство исключительно учтивы, –
пробормотала она.
– Издержки легкомысленной юности, моя дорогая.
– Посол Оскайн, – улыбнулся Стрейджен, –
манеры вашего учителя кажутся мне до странности знакомыми.
– Мое подражание ему – лишь слабая тень совершенств
моего учителя, милорд, – Оскайн с нежностью поглядел на своего
престарелого наставника. – Мы все стараемся подражать ему. Его успехи в
области дипломатии вошли в предания. Будь осторожен, Стрейджен, не обманись.
Своими изысканными манерами и ироническим юмором он совершенно обезоруживает
людей и выуживает из них куда больше сведений, чем они даже могут вообразить.
Фонтен может по одному движению брови человека прочесть весь его характер.
– Полагаю, со мной ему придется нелегко, – заметил
Стрейджен, – у меня вовсе нет характера, о котором стоило бы сказать хоть
слово.
– Вы обманываете самого себя, милорд. Вы отнюдь не так
беспринципны, каким хотите казаться в наших глазах.
Рослый мажордом в роскошной алой ливрее ввел их во дворец и
повел по широкому, ярко освещенному коридору. Посол Оскайн шел за мажордомом,
по пути вполголоса сообщая ему сведения об эленийских гостях.
Огромные двери в конце коридора распахнулись настежь, и
мажордом ввел королеву и ее спутников в огромный и пышный тронный зал, битком
набитый взволнованными придворными. Мажордом громыхнул по полу жезлом, который
был символом его должности.
– Милорды и дамы, – прогремел он, – я имею
честь представить ее божественное величество королеву Элану, правительницу
королевства Эления!
– Божественное? – прошептал Келтэн Спархоку.
– Это становится более очевидным, когда узнаешь ее
поближе.
Глашатай в алой ливрее продолжал представлять гостей,
тщательно подчеркивая их титулы. Оскайн явно проделал кропотливую работу, и
теперь глашатай сдувал пыль с редко используемых ими титулов. Вышло на свет
полузабытое баронетство Келтэна. Бевьер оказался виконтом, Тиниен – герцогом,
Улаф – графом. Самым удивительным, пожалуй, было открытие, что Берит, простой и
честный Берит, возит в своем дорожном мешке титул маркиза. Стрейджен был
представлен бароном.
– Титул моего отца, – извиняющимся шепотом пояснил
друзьям светловолосый вор. – Поскольку я прикончил и его, и всех моих
братьев, формально титул принадлежит мне – военная добыча, знаете ли.
– Боже милосердный, – пробормотала баронесса
Мелидира, и ее голубые глаза загорелись, – я стою посреди целого созвездия
выдающихся личностей. – Судя по ее виду, у нее определенно перехватило
дух.
– Лучше бы она этого не делала, – простонал
Стрейджен.
– А в чем дело? – спросил Келтэн.
– Такое впечатление, что свет в ее глазах – от солнца,
которое светит в дыру в затылке. Я же знаю, что она гораздо умнее, чем кажется.
Ненавижу бесчестных людей.
– Ты?!
– Не придирайся, Келтэн, ладно?
