– Знание – это власть, – сентенциозно сказал
Эмбан, – а только дурак делится властью без особой на то нужды. Позволь
мне говорить прямо, Монсел. Какого ты мнения о тамульцах?
– Я не люблю их, – кратко ответил Монсел. –
Они язычники, они принадлежат к другой расе, и разгадать, что они думают,
просто невозможно. – Сердце Спархока упало. – Однако я должен
признать, что когда они включили Астел в свою Империю, это было лучшее событие
из всех, что когда-либо происходили с нами. Любим мы тамульцев или нет – это
неважно. Их пристрастие к порядку и стабильности только на моей памяти не раз
предотвращало войну. Бывали в прошлом и другие империи, и их рост всегда
сопровождался нескончаемым страхом и бедами. Полагаю, нам следует прямо
признать, что тамульцы – наилучшая имперская власть во всей истории
человечества. Они не вмешиваются в местные обычаи и верования. Они не разрушают
сложившийся общественный строй и управляют через уже имеющиеся местные
правительства. Их налоги, сколько бы на них ни сетовали, на деле весьма
умеренны. Они строят хорошие дороги и поощряют торговлю и ремесла. Во всем
прочем они оставляют нас в покое. Прежде всего они требуют, чтобы мы не воевали
друг с другом. По мне, так это требование вполне терпимо – хотя некоторые мои
предшественники страшно тяготились тем, что тамульцы не позволяют им огнем и
мечом обращать соседей в истинную веру.
Спархок вздохнул с облегчением.
– Однако я отвлекся от темы, – сказал
Монсел. – Вы, кажется, говорили о каком-то всемирном заговоре?
– Говорили мы об этом, Спархок? – спросил Эмбан.
– Думаю, что да, ваша светлость.
– У тебя есть конкретные подтверждения твоей теории,
сэр Спархок? – спросил Монсел.
– Прежде всего логика, ваша светлость.
– Я охотно прислушаюсь к логическим доводам – если
только они не будут противоречить моей вере.
– Если в одном месте происходит ряд событий, схожих с
событиями, происходящими в другом месте, мы вправе заключить, что у всех этих
событий имеется, возможно, общий источник. Вы согласны с таким выводом?
– В качестве временного – да.
– Иного у нас пока и быть не может, ваша светлость.
Похожие события могут происходить в двух разных местах и тем не менее быть
простым совпадением, однако когда сталкиваешься с пятью или десятью схожими
случаями, о совпадении уже не может быть и речи. Нынешние волнения в Астеле с
появлением Айячина и его подручного по имени Сабр как две капли воды повторяют
беспорядки в эозийском королевстве Ламорканд, а посол Оскайн заверил нас, что
нечто похожее творится и в других дарезийских королевствах. И происходит все
время одно и то же. Вначале расходятся слухи о возвращении знаменитого героя
древности. Затем какой-нибудь смутьян начинает будоражить народ. У вас, в
Астеле, ходят невероятные слухи об Айячине. В Ламорканде говорят о Дрегнате.
Здесь имеется человек по имени Сабр, в Ламорканде – некий Геррих. Я совершенно
уверен, что нечто подобное мы найдем и в Эдоме, Даконии, Арджуне и Кинезге.
Оскайн говорил нам, что там являются во плоти и их национальные герои. –
Спархок избегал упоминать имя Крегера. Он все еще не был уверен в симпатиях и
антипатиях Монсела.
– Ты создал весьма основательную теорию,
Спархок, – признал Монсел. – Но разве не может этот хитроумный
заговор быть направленным исключительно против тамульцев? Ты ведь знаешь, они
не пользуются особой любовью.
– Ваша светлость забыли о Ламорканде, – сказал
Эмбан. – Там нет никаких тамульцев. Это лишь догадка, но я бы сказал, что
заговор – если уж мы так будем это называть – направлен в Эозии против Церкви,
а здесь – против Империи.
– Стало быть, организованная анархия?
– Довольно противоречивый термин, ваша
светлость, – заметил Спархок. – Я не уверен, что мы уже готовы
разобраться в причинах происходящего – пока что мы пытаемся разобраться в
следствиях. Если мы верно заключили, что весь этот заговор исходит от одного и
того же лица, то перед нами некто, составивший обширный план, отдельные части
которого он приспосабливает к отдельным народам. Хорошо бы нам узнать, кто
такой Сабр.
– Чтобы расправиться с ним? – укоризненно спросил
Монсел.
– Нет, ваша светлость, это было бы непрактично. Если мы
убьем его, на смену ему придет другой – тот, кого мы вовсе не знаем. Я хочу
знать, кто он такой, что из себя представляет, – словом, все, что можно о
нем узнать. Я хочу знать, что он думает, что им движет, каковы его личные
побуждения. Зная все это, я мог бы обезвредить его и не убивая. Откровенно
говоря, ваша светлость, Сабр сам по себе нисколько меня не интересует. Мне
нужен тот, кто стоит за ним.
Монсел был явно потрясен.
– Эмбан, – сдавленно пробормотал он, – это
ужасный человек.
– Я бы сказал точнее – непримиримый.
– Если верить Оскайну – а я думаю, ему можно
верить, – кто-то во всей этой истории прибегает к магии, – сказал
Спархок. – Именно для таких случаев и было создано Рыцарство церкви.
Бороться с магией – наша задача. Наша эленийская религия не в силах справиться
с ней, потому что в нашей вере нет места волшебству. Нам пришлось выйти за
пределы веры и обратиться к стирикам, дабы научиться противостоять магии. Это
открыло кое-какие двери, которые мы предпочли бы оставить закрытыми, но такова
уж цена, которую мы платим. Кто-то – или что-то – в лагере наших врагов
прибегает к магии высшего уровня. Я призван остановить его – и убить, если это
потребуется. Когда его не станет, атаны легко управятся с Сабром. Я знаю одну
атану, и если все ее соплеменники таковы, я уверен, что мы можем рассчитывать
на их основательность.
– Ты встревожил меня, Спархок, – признался
Монсел. – Твоя преданность долгу кажется почти нечеловеческой, а твоя
решимость заходит еще дальше. Ты пристыдил меня, Спархок. – Он вздохнул и
смолк, подергивая бороду, погруженный в глубокую задумчивость. Наконец он
выпрямился. – Ну что ж, Эмбан, можем ли мы отступить от правил?
– Что-то я не вполне понял вашу светлость.
– Я не собирался говорить вам об этом, – продолжал
архимандрит, – прежде всего, чтобы не вызвать споров о вероучениях, но
главным образом потому, что мне не хотелось делиться с вами этими сведениями.
Твой непримиримый Спархок переубедил меня. Если я не поделюсь с вами тем, что
знаю, он разберет весь Астел по косточкам, чтобы дознаться правды, не так ли,
Спархок?
– Мне бы очень не хотелось делать этого, ваша
светлость.
– Но ведь сделал бы, верно?
– Если б не было другого выхода – да. Монсел
содрогнулся.
