– Атан Энгесса, – поправил Оскайн. – Энгесса
ни за что не принял бы генеральского звания. Он – воин, «атан», и других
титулов ему не надо. Назови ты его «генералом», ты бы оскорбил его, а это не
самая лучшая идея.
У Энгессы был низкий негромкий голос, и говорил он
по-эленийски с запинкой и сильным акцентом. Он старательно повторял имена всех,
кого представлял ему Фонтен, явно запечатлевая их в памяти. Статус Эланы он
принял без вопросов, хотя идея правящей королевы, скорее всего, была для него
странной. Спархока и прочих рыцарей он признал воинами и потому отнесся к ним с
уважением. Зато статус патриарха Эмбана, Телэна, Стрейджена и баронессы
Мелидиры явно его озадачил. Зато к Крингу он обратился с традиционным пелойским
приветствием.
– Атана Миртаи сказала мне, что ты стремишься заключить
с ней брачный союз, – заметил он.
– Это правда, – слегка задиристо ответил
Кринг. – У тебя есть возражения?
– Посмотрим. Скольких ты убил?
– Больше, чем я мог бы сосчитать.
– Значит, либо ты убил слишком многих, либо ты не
умеешь считать.
– Я могу считать до двух сотен, – объявил Кринг.
– Солидное число. Ты – доми своего народа?
– Да.
– Кто изрубил тебе голову? – Энгесса указал на
шрамы, покрывавшие обритую голову и лицо Кринга.
– Мой друг. Мы поспорили, кто из нас более достоин быть
вождем.
– Как ты допустил, чтобы он нанес тебе эти раны?
– Я был занят. В это самое время я воткнул саблю в его
живот и выяснял, что у него там внутри.
– Тогда это почетные шрамы. Я уважаю их. Он был хорошим
другом? Кринг кивнул.
– Самым лучшим. Мы были как братья.
– Ты избавил его от неудобств старения.
– Это верно. С тех самых пор он не стал старше ни на
день.
– Я не возражаю против твоего ухаживания за атаной
Миртаи, – заключил Энгесса. – Она – дитя, лишенное родителей. Как
первый взрослый атан, встреченный ею, я должен стать ей отцом. Есть у тебя ома?
– Спархок будет моим ома.
– Пришли его ко мне, и мы с ним обсудим это дело. Могу
я называть тебя другом, доми?
– Это большая честь для меня, атан. Могу я также
называть тебя другом?
– Это большая честь и для меня, друг Кринг. Надеюсь,
что мы с твоим ома сможем назначить день, когда ты и атана Миртаи получите свои
клейма.
– Да приблизит Бог этот день, друг Энгесса.
– Мне кажется, я только что был свидетелем сцены из
первобытных времен, – прошептал Келтэн Спархоку. – Как думаешь, что
было бы, если б эти двое не понравились друг другу?
– Полагаю, здесь было бы очень грязно.
– Когда ты хочешь отправиться в путь,
Элана-королева? – спросил Энгесса.
Элана вопросительно взглянула на своих друзей.
– Завтра? – предположила она.
– Ты не должна спрашивать, Элана-королева, – жестко
выговорил ей Энгесса. – Приказывай. Если кто-то станет возражать,
Спархок-рыцарь убьет его.
– Мы стараемся обходиться без этого, атан
Энгесса, – не моргнув глазом ответила она. – Так трудно потом
отчистить ковры.
– А, – сказал он, – я так и думал, что на это
есть причина. Значит, завтра?
– Завтра, Энгесса.
– Я буду ждать тебя с первым светом,
Элана-королева. – С этими словами Энгесса развернулся и твердым шагом
вышел из комнаты.
– Этот парень не из болтливых, – заметил
Стрейджен.
– Да уж, – согласился Тиниен, – слов попусту
не тратит.
– Спархок, – сказал Кринг, – можно тебя на
два слова?
– Конечно.
– Ты ведь будешь моим ома?
– Само собой.
– Не обещай ему слишком много коней. – Кринг
нахмурился. – Что он имел в виду, когда говорил о клеймах?
– Ах да, – вспомнил Спархок. – Это брачный
обычай атанов. Во время церемонии счастливую пару клеймят. Они носят клеймо
друг друга.
– Клеймят?
– Насколько я понял – да.
– А если супруги захотят расстаться?
– Думаю, тогда клейма зачеркивают.
– Как же можно зачеркнуть клеймо?
– Видимо, каленым железом. Ты все еще намереваешься
жениться, Кринг?
– Разузнай, где ставят клеймо, Спархок, а уж тогда я
буду решать.
– Полагаю, есть местечки, где тебе не очень бы хотелось
ставить клеймо?
– Несомненно, Спархок, несомненно.
***
Они покинули Дарсас следующим утром на рассвете и
направились на восток, к городу Пела, стоявшему в степях центрального Астела.
Атаны с трех сторон окружали колонну эленийцев и пелоев, без труда поспевая за
бегом коней. Беспокойство Спархока о безопасности его королевы заметно
уменьшилось. Миртаи кратко – и даже безапелляционно – сообщила своей хозяйке,
что будет путешествовать со своими соотечественниками. Она даже не спрашивала
дозволения. В золотокожей великанше произошла странная перемена. Куда-то исчезло
ее всегдашнее настороженное напряжение.
– Я не могу точно определить, в чем дело, –
призналась Элана, когда около полудня они обсуждали эту перемену в
Миртаи. – Она просто кажется не такой, как всегда, вот и все.
– Ваше величество, – сказал Стрейджен, – она
и есть не такая, как всегда. Она вернулась домой, вот и все. Более того,
присутствие взрослых позволяет ей занять свое естественное положение среди
атанов. Миртаи все еще ребенок – во всяком случае, в собственных глазах. Она
никогда не рассказывала о своем детстве, но я полагаю, что вряд ли это было
счастливое и безопасное время. Что-то случилось с ее родителями, и ее продали в
рабство.
– Но ведь все ее соотечественники – рабы, милорд
Стрейджен, – возразила Мелидира.
