– Рабство бывает разным, баронесса. Рабство народа
атанов – скорее обычай, узаконенный государством. Миртаи же была самой
настоящей рабыней. Ее еще ребенком разлучили с родителями, поработили и
вынудили учиться самой стоять за себя. Теперь, когда она снова среди атанов, ей
предоставился случай вернуть себе хотя бы часть детства. – Стрейджен
помрачнел. – Мне-то такого случая никогда не представится. Мое рабство
было врожденным и несколько иного толка, и смерть моего отца не освободила
меня.
– Вы уделяете этому чересчур много внимания, милорд
Стрейджен, – сказала Мелидира. – Не стоит, право, так упорно делать
средоточием всей своей жизни свое внебрачное происхождение. В жизни есть вещи
гораздо важнее.
Стрейджен остро глянул на нее, но тут же рассмеялся, заметно
смущенный.
– Неужели я и впрямь так заметно жалею себя, баронесса?
– Не так, чтобы очень, милорд, но вы постоянно
поминаете свое происхождение. К чему так беспокоиться, милорд? Присутствующим
здесь безразлично, родились вы в законном браке или вне его, так с какой же
стати вам-то маяться?
– Вот видишь, Спархок, – сказал Стрейджен. –
Именно это я и имел в виду. Она самая бесчестная особа из всех, кого я встречал
в жизни.
– Милорд Стрейджен! – воскликнула Мелидира.
– Но это правда, дорогая баронесса, – ухмыльнулся
Стрейджен. – Вы лжете не словами, а всем своим видом. Вы ведете себя так,
словно в голове у вас ветер, а потом – раз – одной фразой обрушиваете здание,
которое я возводил всю свою жизнь. «Внебрачное происхождение», Бог ты мой! Вы
ухитрились обесценить трагедию всей моей жизни.
– Сможете ли вы когда-нибудь простить меня? –
осведомилась она, округляя глаза с нарочито невинным видом.
– Сдаюсь, – сказал Стрейджен, в комическом
отчаянии поднимая руки. – Так на чем я остановился? Ах да, очевидная
перемена в Миртаи. Я думаю, обряд Перехода очень важен для атанов, и это другая
причина, по которой наша красавица-великанша ведет себя, как лепечущий
младенец. Очевидно, когда мы доберемся до Атана, Энгесса намерен устроить для
нее этот обряд, и сейчас она вовсю наслаждается последними днями детства.
– Можно мне проехаться с тобой, отец? – спросила
Даная.
– Да, если хочешь.
Принцесса поднялась с сиденья кареты, вручила Ролло Алиэн, а
Мурр – баронессе Мелидире и протянула руки к Спархоку.
Он усадил ее на обычное место перед собой на седле.
– Прокати меня, отец, – попросила она голосом
маленькой девочки.
– Мы скоро вернемся, – сказал Спархок жене и
легким галопом поскакал прочь от кареты.
– Стрейджен иногда бывает так утомителен, – едко
заметила Даная. – Я очень рада, что Мелидира решила им заняться.
– Что? – ошеломленно переспросил Спархок.
– Где твои глаза, отец?
– Я особенно не присматривался. Они и в самом деле
неравнодушны друг к другу?
– Во всяком случае она. Стрейджен узнает о своих
чувствах, когда Мелидира будет готова ему об этом сказать. Что произошло в
Дарсасе?
Спархок помолчал, борясь со своей совестью.
– Можно ли считать тебя духовной особой? –
осторожно осведомился он.
– Это какой-то новый подход к делу.
– Ответь на вопрос, Даная. Имеешь ты отношение к
религии или нет?
– Разумеется, да, Спархок. Собственно, я и есть
средоточие религии.
– Стало быть, в общих чертах тебя можно было бы
назвать… э-э… духовным лицом?
– Спархок, к чему ты клонишь?
– Просто скажи «да», и все. Я иду на цыпочках по грани
нарушения клятвы, и мне нужно хотя бы формальное обоснование.
– Все, сдаюсь. Да, конечно, меня можно формально
назвать духовным лицом, имеющим отношение к церкви – к другой церкви, конечно,
но это не меняет сути дела.
– Благодарю. Я поклялся не раскрывать этой тайны
никому, кроме духовного лица. Ты – духовное лицо, так что тебе я могу все
рассказать.
– Спархок, это же чистой воды софистика.
– Я знаю, но она позволяет мне обойти клятву. Сабр –
это шурин барона Котэка Элрон. – Спархок с подозрением глянул на
нее. – Ты опять мошенничаешь?
– Я?!
– Даная, – сказал он, – ты слегка нарушила
предел допустимых совпадений. Ты ведь все время знала то, что я тебе сейчас
сказал, верно?
– Во всяком случае, не в подробностях. То, что вы,
люди, зовете «всеведением» – чисто человеческое понятие. Его выдумали, чтобы
уверить людей, что они не могут справиться со всем на свете. У меня бывают
намеки, догадки, краткие вспышки знания. Я знала, что в доме Котэка мы отыщем
что-то важное, и знала, что если вы все будете слушать внимательно, то ничего
не упустите.
– Значит, это что-то вроде интуиции?
– Это самое подходящее слово, Спархок. Наша интуиция
более развита, чем ваша, и мы внимательнее прислушиваемся к ее голосу. Вы,
люди, предпочитаете пропускать его мимо ушей – в особенности мужчины. В Дарсасе
случилось кое-что еще, верно?
Спархок кивнул:
– Нам снова явилась тень. Мы с Эмбаном в это время
разговаривали с архимандритом Монселом.
– Кто бы ни стоял за всем этим, он очень глуп.
– Тролли-Боги? А разве они и в самом деле не туповаты?
– Спархок, мы не можем быть до конца уверены, что это
Тролли-Боги.
– А разве ты могла бы в этом разобраться? Я хочу
сказать, разве нет способа определить, кто наш противник?
Даная покачала головой:
– Боюсь, что нет, Спархок. Мы, боги, очень искусно
прячемся друг от друга. Впрочем, глупость этого явления тени в Дарсасе
определенно говорит о том, что мы имеем дело с Троллями-Богами. Нам до сих пор
так и не удалось растолковать им, почему солнце встает на востоке. Они,
конечно, знают, что утром солнце взойдет, но вот где именно – так и не уверены.
– По-моему, ты преувеличиваешь.
