Миртаи охотно согласилась на предложенное Энгессой
испытание. Грациозно поднявшись, она расстегнула застежку на вороте пурпурной
мантии и сбросила ее с плеч.
Пелои дружно ахнули. Их женщины обычно облачались в более
скромные одежды. Презрительная гримаса на лице Виды слегка поблекла. Миртаи
была в высшей степени женственна. А также хорошо вооружена, и это тоже потрясло
пелоев. Она и Энгесса вышли на открытое место перед навесом, коротко склонили
головы в ритуальном приветствии и обнажили мечи.
Спархок полагал, что может отличить показательный поединок
от настоящего боя, но то, что происходило на его глазах, ломало всякие рамки.
Казалось, что Миртаи и Энгесса нешуточно стараются убить друг друга. Они в
совершенстве владели мечами, но их манера фехтования включала в себя куда
больше физических контактов, чем западный стиль боя.
– Похоже на кулачный бой с мечами, – заметил
Келтэн Улафу.
– Верно, – согласился тот. – Хотел бы я
знать, можно ли проделывать такое в схватке на топорах. Если б можно было
лягнуть кого-то в лицо, как сейчас сделала Миртаи, а потом нанести удар
топором, сколько бы я выиграл поединков!..
– Так и знал, что она с ним это проделает, –
засмеялся Келтэн, когда Энгесса рухнул навзничь в пыль. – Она уже испытала
этот прием на мне.
Энгесса, однако, не стал валяться на земле, переводя
дыхание, как валялся когда-то Келтэн. Атан стремительно перекатился подальше от
Миртаи и вскочил, по-прежнему сжимая в руке меч. Он вскинул клинок, салютуя, и
тут же снова ринулся в атаку.
«Испытание» продолжалось еще несколько минут, покуда один из
наблюдавших за боем атанов не ударил кулаком по своему нагруднику, давая знак
закончить поединок. Этот человек был намного старше своих соплеменников – по
крайней мере, так могло показаться. Волосы у него были совершенно белые, но в остальном
он с виду ничем не отличался от других атанов.
Миртаи и Энгесса обменялись церемонными поклонами, а затем
он проводил ее на место. Вновь набросив пурпурную мантию, она опустилась на
подушки. Презрительная гримаса окончательно исчезла с лицо супруги Тикуме.
– Она готова, – сообщил Энгесса Элане и, сунув
руку под нагрудник, осторожно потрогал ушибленное место. – Более чем
готова, – добавил он. – Она – искусный и опасный противник. Я горжусь
тем, что именно меня она будет звать отцом. Она прибавит блеска моему имени.
– Мы все любим ее, атан Энгесса, – улыбнулась
Элана. – Я так рада, что и ты разделяешь наши чувства. – Она обрушила
на сурового атана всю мощь своей разрушительной улыбки, и он нерешительно,
словно против воли, улыбнулся в ответ.
– По-моему, сегодня он проиграл дважды, –
прошептал Телэн Спархоку.
– Похоже на то, – согласился тот.
– Мы никак не можем изловить их, друг Спархок, –
говорил Тикуме вечером того же дня, когда все они удобно растянулись на коврах
возле ярко пылавшего костра. – Эти степи – открытые травянистые равнины,
почти безлесные, и укрыться здесь негде, а по высокой траве нельзя проехать, не
оставив такой след, что и слепой заметит. Они появляются из ниоткуда, убивают
пастухов и угоняют скот. Я сам гнался за одним таким отрядом. Они угнали сто
голов скота и оставляли на траве широкий след. И вдруг через пару миль след
оборвался. Не было никаких признаков, что они рассыпались по сторонам. Они
попросту исчезли – словно кто-то подхватил их и унес в небеса.
– А других беспорядков у вас не было, доми? –
осторожно спросил Тиниен. – Я хочу сказать – среди твоих подданных нет
никаких волнений, странных слухов, преданий – и всего такого прочего?
– Нет, друг Тиниен, – усмехнулся Тикуме. – Мы
народ открытый и откровенный. Мы не прячем друг от друга своих чувств. Если б
что-то было неладно, я бы давно уже знал об этом. Я слыхал, что творится в
окрестностях Дарсаса, так что понимаю, почему ты задаешь такие вопросы. Нет,
здесь не происходит ничего подобного. Мы не поклоняемся своим героям, как в
других краях, мы просто стараемся быть похожими на них. Кто-то крадет наш скот
и убивает пастухов – вот и все. – Он слегка укоризненно поглядел на
Оскайна. – Я нисколько не хочу вас задеть, ваша честь, – продолжал
он, – но хорошо бы вам предложить императору, чтобы он послал разобраться
с этим делом кого-нибудь из атанов. Если мы станем разбираться сами, нашим
соседям это может не понравиться. Мы, пелои, становимся немножко несдержанными,
когда кто-то угоняет наш скот.
– Я обращу внимание его императорского величества на
это дело, – пообещал Оскайн.
– И поскорее, друг Оскайн, – посоветовал
Тикуме. – Как можно скорее.
– Она умелый и искусный воин, Спархок-рыцарь, –
говорил Энгесса на следующее утро, сидя со Спархоком у небольшого костра.
– Согласен, – отвечал Спархок, – но согласно
вашим же обычаям она еще дитя.
– Потому-то я и веду переговоры за нее, – указал
Энгесса. – Будь она взрослой, она сама говорила бы за себя. Дети порой не
знают своей истинной цены.
– Но ребенок не может стоить столько же, сколько
взрослый.
– Это не совсем верно, Спархок-рыцарь. Чем моложе
женщина, тем выше ее цена.
– Что за чепуха! – вмешалась Элана. Переговоры
были деликатного свойства, а такие обычно проводятся с глазу на глаз. Однако
для жены Спархока слова «обычно» не существовало. – Твое предложение,
Спархок, совершенно неприемлемо.
– Ты на чьей стороне, дорогая? – мягко спросил он.
– Миртаи моя подруга, и я не допущу, чтобы ты оскорблял
ее. Десять коней, подумать только! Я могла бы выручить столько за Телэна.
– Ты и его собираешься продать?
– Я только привела пример.
Сэр Тиниен, проходивший мимо, тоже остановился около них. Из
всего их отряда он был ближе всех с Крингом и остро чувствовал ответственность,
которую возлагала на него дружба.
– Какое же предложение ваше величество могли бы счесть
приемлемым? – осведомился он у Эланы.
– Не меньше чем шестьдесят коней! – твердо заявила
она.
– Шестьдесят! – воскликнул Тиниен. – Вы же
разорите Кринга! Что за жизнь будет у Миртаи, если вы отдадите ее за нищего?
– Кринга вряд ли можно назвать нищим, сэр
рыцарь, – огрызнулась она. – У него есть золото, которое король Сорос
заплатил ему за уши земохцев.
– Но это не его золото, ваше величество, – указал
Тиниен. – Оно принадлежит его народу.
