– Если он использует фалангу, – продолжал
Тиниен, – это значит, что он никогда прежде не сталкивался с конницей и
привык сражаться на открытой местности.
Катапульты Бевьера начали швырять валуны в едва различимый
строй на дальнем конце просеки.
– Начинаем, – решил Спархок. – Я хотел
немного выждать, но лучше нам увидеть, с кем мы собираемся воевать. – Он
вскочил в седло Фарэна и вывел рыцарей за частокол. Затем он глубоко вздохнул.
«Нам бы не помешало немного света, о Божественная», – подумал он, даже не
потрудившись облечь свою мысль в стирикские слова.
«Это уж совсем против правил, Спархок, – едко упрекнул
его голос Афраэли. – Ты же знаешь, что я не должна отвечать на
молитвы на эленийском языке».
«Ты ведь знаешь оба языка, так какая разница?»
«Вопрос стиля, Спархок».
«В следующий раз я исправлюсь».
«Буду счастлива. Как тебе понравится вот это?»
Над северным горизонтом запульсировало лиловое свечение.
Затем длинные полосы яркого многоцветного света заструились вверх, бурля и
покачиваясь, и затянули ночное небо, словно сияющий, колышущийся занавес.
– Что это? – воскликнул Халэд.
– Северное сияние, – проворчал Улаф. –
Никогда не видел такого яркого – да еще так далеко на юге. Я впечатлен,
Спархок.
Мерцающая завеса света, вздымаясь и опадая, расходилась во
тьме, стирая звезды и наполняя ночь радужным сиянием.
Громкие крики растерянности и испуга донеслись от войска,
сгрудившегося у дороги. Спархок внимательно глядел на усеянную пеньками
просеку. Солдаты, готовившиеся напасть на них, носили древние доспехи –
нагрудники, шлемы с султанами из конского волоса и большие круглые щиты. Они
были вооружены короткими мечами. Их передний ряд, очевидно, был снабжен
длинными копьями и перекрывающими друг друга щитами, однако Бевьеровы
катапульты пробили немалые бреши в этих тесных рядах, и град валунов продолжал
сеять смерть среди солдат, сбившихся так тесно, что они не могли бежать.
Несколько мгновений Спархок мрачно смотрел на это зрелище.
– Ну ладно, Улаф, – сказал он наконец, –
пропой им песню огра.
Ухмыльнувшись, Улаф поднес к губам изогнутый рог огра и
извлек из него низкий оглушающий рев.
Ряды вражеских пехотинцев смешались под ударами катапульт,
смятение и страх охватили их при виде света, так некстати озарившего полнеба, и
они ни в коей мере не были готовы встретить атаку рыцарей в доспехах и на
тяжелых конях. С оглушительным треском первые ряды вражеской пехоты повалились
под ударами копыт боевых коней. Рыцари изготовили копья, обнажили мечи и топоры
и принялись за дело, прорубая изрядные прорехи в тесно сбившихся рядах
противника.
– Улаф! – проревел Спархок. – Выпускай
пелоев!
Сэр Улаф снова дунул в рог – на сей раз дважды.
Боевой клич пелоев разнесся в ночи пронзительным
улюлюканьем. Спархок метнул взгляд на дорогу – воины, которых атаковали
всадники Кринга, были не такими, как те, что столкнулись с рыцарями. Спархок
вел своих людей против пехоты, людей в нагрудниках и шлемах с султанами,
которые дрались пешими. Кринг обрушился на всадников в развевающихся одеждах и
тюрбанах, вооруженных кривыми мечами, которые очень походили на сабли пелоев.
Вражеское войско явно состояло из двух совершенно разных частей. Позже у него
будет время обдумать это, а сейчас – сейчас у них было дел невпроворот.
Спархок размеренно взмахивал своим широким мечом, нанося
размашистые удары в окружавшее его море шлемов, увенчанных султанами из
конского волоса. Так продолжалось несколько минут, пока по звукам, доносившимся
от дороги, не стало ясно, что пелои целиком ввязались в бой.
– Сэр Улаф! – рявкнул Спархок. – Попроси
атанов присоединиться к нам!
И вновь проревел рог огра – теперь уже трижды.
За деревьями, в гуще леса, разнесся шум боя. Вражеские
солдаты, бежавшие от натиска рыцарей и смертоносной атаки пелоев, не нашли
спасения в лесу. Атаны Энгессы, бесшумные и грозные, скользили в колдовском
многоцветном сиянии, струившемся с неба, отыскивая и уничтожая противника.
– Спархок! – закричал вдруг Келтэн. – Гляди!
Спархок обернулся – и похолодел.
– Я думал, тварь давно мертва! – воскликнул
Келтэн.
Фигура в черном плаще с капюшоном восседала на тощем коне.
Ее окружало зеленоватое свечение, и она источала ощутимые волны непримиримой
ненависти. Спархок вгляделся повнимательней – и вздохнул с облегчением.
– Это не Ищейка, – сказал он Келтэну. – Руки
у него человеческие. Скорее всего, это тот, против кого мы деремся.
Затем еще один человек в черном выехал из гущи деревьев.
Этот был одет в высшей степени театрально. На голове у него была черная
широкополая шляпа, лицо скрывала мешковатая маска с прорезями для глаз.
– Может быть, это шутка? – вопросил Тиниен. –
Это и в самом деле тот, о ком я думаю?
– Думаю, что командует здесь тот, в плаще с
капюшоном, – заметил Улаф. – Сомневаюсь, чтобы Сабру можно было
доверить пасти коз.
– Пожинай плоды пустой своей победы, Анакха! –
прозвучал гулкий, странно металлический голос окруженной зеленоватым свечением
фигуры. – Я лишь испытал тебя, дабы обнажить твою силу – и слабость.
Ступай своей дорогой. Я не стану тревожить тебя более – пока что. Однако не
усомнись, о человек без судьбы, ибо мы повстречаемся вновь, и в следующую нашу
встречу испытание мое будет суровее.
И с этими словами Сабр и его зловещий спутник исчезли.
Стоны и вопли раненых врагов вдруг разом оборвались. Спархок
быстро огляделся. Странные пехотинцы, с которыми только что сражались его
рыцари, сгинули бесследно. Остались только мертвецы. У дороги пелои Кринга в
изумлении осаживали коней. Войска, с которыми они бились, тоже исчезли, и, судя
по разочарованным восклицаниям, доносившимся из леса, атаны тоже лишились
противника.
– Что здесь происходит? – воскликнул Келтэн.
– Не знаю, – ответил Спархок, – но зато знаю
точно, что мне это не нравится. – Он спрыгнул на землю и ногой перевернул
убитого врага.
Это была высушенная мумия, побуревшая, съежившаяся – и очень
похожая на тело человека, который умер несколько столетий назад.
