– На самом деле мы никогда так не поступаем, –
педантично уточнил Стрейджен. – Когда что-то украдешь, нельзя бросаться в
глаза, а красться в ночи значит привлекать к себе внимание.
– Стрейджен, – сказала королева, – заткнись.
– Я увезла его из Симмура, чтобы спасти ему
жизнь, – сказала Сефрения. – Он умирал, а я была в некотором роде
лично заинтересована в том, чтобы он остался в живых. Поэтому я увезла его
туда, где могла заняться лечением. Пару лет я нещадно приставала к Афраэли, и
наконец она сдалась. Я могу быть очень настойчива, когда добиваюсь чего-то
нужного, а Вэнион был мне очень нужен.
Сейчас Сефрения не делала ни малейшей попытки скрыть свои
чувства. Невысказанная любовь, годами существовавшая между нею и магистром
пандионцев, теперь стала явной. Не пыталась Сефрения скрыть и то, что было невиданным
позором в глазах и эленийцев, и стириков. Она и Вэнион открыто жили в грехе и
не проявляли по этому поводу ни малейшей тени раскаяния.
– Как твоя лодыжка, дорогой? – спросила она.
– Опять распухает.
– Разве я не говорила тебе, чтобы ты прикладывал к ней
лед?
– У меня не было льда.
– Так сделал бы его, Вэнион. Ты же знаешь заклинание.
– Лед, который я сотворяю, не такой холодный, как твой,
Сефрения, – пожаловался Вэнион.
– Эти мужчины! – воскликнула она с преувеличенным
возмущением. – Дети, настоящие дети! – И поспешно отправилась на
поиски тазика.
– Ты уловил, Спархок? – спросил Вэнион.
– Конечно, милорд. Я бы сказал, весьма гладко
проделано.
– Спасибо.
– О чем это вы? – спросил Келтэн.
– Ты не поймешь, – ответил Спархок.
– И за миллион лет, – прибавил Вэнион.
– Как вы растянули лодыжку, лорд Вэнион? – спросил
Берит.
– Доказывая свою правоту. Я говорил Совету Стирикума,
что молодые стирики физически весьма плохо подготовлены. Мне пришлось показать
это, обогнав в беге все население города. Все шло прекрасно, покуда не
подвернулась кроличья нора.
– Какой позор, лорд Вэнион, – вздохнул
Келтэн. – Насколько я знаю, это был первый проигранный тобой поединок.
– Кто сказал, что я проиграл? Я настолько обогнал
остальных и был так недалеко от финиша, что успел доковылять до него первым и
победил. Совет решил по крайней мере подумать над обучением юношей воинскому
искусству. – Вэнион взглянул на оруженосца Спархока. – Привет, Халэд.
Как поживают твои матери?
– Неплохо, милорд. Мы навещали их, когда везли королеву
в Чиреллос, чтобы она могла перебросить архипрелата через колено и как следует
отшлепать.
– Халэд! – возмутилась Элана.
– Разве я не должен был этого говорить, ваше
величество? Мы все считали, что вы покинули Симмур именно с таким намерением.
– Ну… что-то вроде того… но ты не должен говорить об
этом открыто и в таких выражениях.
– А, я и не знал. Я ведь и сам думал, что это неплохая
идея. Нашей Святой Матери нужно время от времени о чем-то беспокоиться. Это не
дает ей испортиться вконец.
– Потрясающе, Халэд, – сухо пробормотал патриарх
Эмбан. – Всего за одну минуту ты ухитрился оскорбить и церковь, и
государство.
– Что такое творится в Эозии в мое отсутствие? –
нетерпеливо вопросил Вэнион.
– Между мной и Сарати было небольшое недоразумение,
лорд Вэнион, – ответила Элана. – Халэд просто преувеличил. Он
частенько делает это – когда не занят тем, что оскорбляет одновременно церковь
и государство.
– Кажется, у нас подрастает второй Спархок, –
ухмыльнулся Вэнион.
– Боже, спаси церковь, – помолился Эмбан.
– И корону, – добавила Элана.
К Вэниону протолкалась принцесса Даная. Она несла Мурр,
обхватив рукой кошку поперек живота. Мохнатая мордочка Мурр выражала полное
отчаяние, лапы неуклюже болтались в воздухе.
– Привет, Вэнион, – сказала Даная и, вскарабкавшись
на колени Вэниона, одарила его небрежным поцелуем.
– Ты подросла, принцесса, – улыбнулся Вэнион.
– А ты думал, что я уменьшусь?
– Даная! – вскипела Элана.
– Оставь, мама, мы с Вэнионом старые друзья. Он держал
меня на руках, когда я еще была младенцем.
Спархок бросил осторожный взгляд на друга, пытаясь понять,
знает ли Вэнион, кто такая на самом деле маленькая принцесса. Лицо Вэниона,
однако, оставалось невозмутимым.
– Я скучал по тебе, принцесса, – сказал он.
– Знаю. Все скучают по мне, когда меня нет рядом. Ты не
знаком с Мурр? Это моя кошка. Мне подарил ее Телэн. Правда мило с его стороны?
– Очень мило, Даная.
– Я тоже так думаю. Отец хочет, чтобы Телэн начал
послушание, когда мы вернемся домой. Лучше покончить со всем этим, пока я еще
маленькая.
– Вот как? И почему же, принцесса?
– Потому что я собираюсь выйти за него замуж, когда
подрасту, и мне бы хотелось, чтобы вся эта дурацкая учеба нам не мешала. Хочешь
подержать мою кошку?
Телэн покраснел и немного нервно рассмеялся, старательно
делая вид, что заявление Данаи – не более чем девчоночья болтовня. Глаза у
него, однако, стали слегка ошалелые.
– Принцесса, их нельзя предупреждать заранее, –
наставительно сказала баронесса Мелидира. – Нужно выждать и сказать правду
только в последнюю минуту, когда отступать будет уже некуда.
– Ах вот как, стало быть, это делается? – Даная
взглянула на Телэна. – Почему бы тебе не забыть то, что я сказала? Я все
равно не намерена ничего предпринимать еще лет десять-двенадцать. – Она
помолчала. – А может быть, восемь. Не стоит тратить время попусту, верно?
Во взгляде Телэна появился нешуточный испуг.
– Она только дразнит тебя, Телэн, – заверил
мальчика Келтэн. – И даже если нет – она все равно передумает задолго до
того, как достигнет опасного возраста.
– И не надейся, Келтэн, – заверила Даная голосом
твердым, как сталь.
