Тем же вечером, после того как большинство гостей расселили
по соседним домам, Спархок, Сефрения и Вэнион сидели в прохладном саду
внутреннего двора. Принцесса Даная, усевшись на мраморном бортике фонтана,
наблюдала за своей кошкой. Мурр обнаружила, что в бассейне плавают золотые
рыбки, и следила за ними с напряженным и зловещим интересом, ритмично
подергивая хвостом.
– Прежде чем я начну, мне нужно кое-что узнать, –
сказал Спархок, в упор глядя на Сефрению. – Как много ему известно? –
он кивнул на Вэниона.
– Я бы сказала, все. У меня нет секретов от него.
– Это слишком общий ответ, Сефрения. – Спархок
замялся, обдумывая, как бы половчее задать вопрос, не выдав себя.
– Ой, Спархок, не занудствуй, – сказала Даная. –
Вэнион знает, кто я такая. Вначале ему пришлось нелегко, но теперь он более или
менее привык.
– Это не совсем так, – возразил Вэнион. –
Впрочем, кому по-настоящему нелегко, так это тебе, Спархок. Как ты
справляешься?
– Плохо, – фыркнула Даная. – Он все время
задает вопросы, даже когда знает, что не получит ответа.
– А Элана что-нибудь подозревает? – спросил Вэнион
уже серьезно.
– Конечно нет, – ответила Богиня-Дитя. –
Спархок и я с самого начала решили ничего ей не рассказывать. А теперь расскажи
им обо всем, Спархок, да смотри, чтобы на это не ушла вся ночь, – того и
гляди, за мной явится Миртаи.
– Это, должно быть, сущий ад, – посочувствовал
Вэнион своему другу.
– Не всегда. Впрочем, мне приходится не спускать с нее
глаз. Один раз она вызвала стайку фей, чтобы опылять цветы в дворцовом саду.
– Пчелы такие копуши, – пожала плечами Даная.
– Возможно, но люди привыкли к тому, что опылением
занимаются пчелы. Если передоверить эту работу феям, рано или поздно пойдут
всякие толки. – Спархок откинулся на спинку кресла и взглянул на
Вэниона. – Сефрения рассказала тебе о ламорках и Дрегнате?
– Да. Значит, это не пустые побасенки? Спархок покачал
головой.
– Нет. В окрестностях Дэмоса мы столкнулись с отрядом
ламорков из бронзового века. После того как Улаф вышиб мозги их вожаку, они
исчезли – все, кроме мертвых. Оскайн убежден, что это в своем роде отвлекающий
маневр – наподобие тех игр, которые разыгрывал Мартэл, чтобы отвести нас
подальше от Чиреллоса на время выборов архипрелата. Мы то и дело натыкались на
следы Крегера, и это прибавляет некоторый вес теории Оскайна, но ты ведь всегда
учил нас не повторять заново уже прошедшую войну, так что я не ограничиваюсь
предположением, что события в Ламорканде – всего лишь отвлекающий маневр. Я не
могу всерьез согласиться с тем, что кто-то затратил столько сил лишь для того,
чтобы удержать рыцарей церкви подальше от Тамульской империи – здесь ведь, в
конце концов, есть и атаны. Вэнион кивнул.
– Спархок, когда ты доберешься до Материона, тебе
понадобятся помощь и совет. Тамульская культура чрезвычайно сложна, и ты, сам
того не зная, можешь совершить непоправимую ошибку.
– Спасибо, Вэнион.
– Впрочем, не ты один. Твои друзья не самые тонкие
дипломаты в мире, а Элана, когда она взвинчена, способна зайти чересчур далеко.
Она и в самом деле поссорилась с Долмантом?
– О да, – отозвалась Даная. – Мне пришлось
зацеловать их обоих чуть ли не до бесчувствия, прежде чем я сумела их помирить.
– Кого бы лучше послать с ними, Сефрения? – спросил
Вэнион.
– Меня.
– Это исключено. Я не желаю расставаться с тобой.
– Как мило, дорогой. Почему бы тебе тоже не поехать с
нами?
– Я… – Вэнион замялся.
– Глупости, Вэнион, – сказала Даная. – Ты не
умрешь в тот самый миг, как покинешь пределы Сарсоса, – точно так же, как
ты не умер, когда покинул мой остров. Ты сейчас совершенно исцелен.
– Я беспокоился не об этом, – сказал он, – но
ведь Сефрения все равно не может покинуть Сарсос. Она член Совета Стирикума.
– Вэнион, – сказала Сефрения, – я была членом
Совета Стирикума несколько столетий. Я уезжала отсюда и прежде – и порой очень
надолго. Другие члены Совета поймут меня. Им и самим время от времени
приходится покидать Сарсос.
– Я что-то плохо понимаю, что представляет из себя этот
правящий Совет, – сознался Спархок. – Я знал, что все стирики связаны
друг с другом, но не представлял, что настолько тесно.
– Мы предпочитаем не предавать это огласке, –
пожала плечами Сефрения. – Если бы эленийцы знали о Совете, они усмотрели
бы в этом всемирный заговор стириков.
– Ты довольно долго в Совете, – сказал
Спархок. – Он обладает реальной властью или это лишь некое церемониальное
сообщество?
– О нет, Спархок, – сказал Вэнион, – Совет
обладает большой властью. Стирикум – теократия, и Совет состоит из верховных
жрецов – и жриц – младших богов.
– Быть верховной жрицей Афраэли – не слишком выгодная
должность, – Сефрения улыбнулась, с нежностью взглянув на
Богиню-Дитя. – Она не особо заинтересована в том, чтобы выдвигать себя
повыше, потому что обычно добивается своего другими способами. У меня есть
некоторые привилегии – например, этот дом, – но мне приходится сидеть на
собраниях Тысячи, а это порой очень утомительно.
– Тысячи?
– Это другое название Совета.
– Так значит, младших богов – тысяча? – удивился
Спархок.
– Ну конечно, – сказала Афраэль. – Это
общеизвестно.
– Но почему именно тысяча?
– Потому что это приятное число, и название его звучит
приятно. По-стирикски «тысяча» – «Агералуон».
– Я не знал этого слова.
– Это означает «десятижды десятью десять по десять» –
что-то в этом роде. Мы как-то спорили на эту тему с одним моим кузеном. Он
держал ручного крокодила, и тот откусил ему палец. После этого у кузена
трудности со счетом. Он хотел, чтобы мы были «Агераликан» – девятью девять по
девять, но мы объяснили ему, что для этого числа нас уже многовато, и если мы
хотим быть «Агераликан», придется кем-то пожертвовать. Мы спросили, вызовется
ли он добровольцем, и он решил отказаться от этой идеи.
– С какой стати ему понадобился ручной крокодил?
