– Сначала еще должен дать свое согласие султан!
– Оно уже дано!
– Этого не может быть! – воскликнул кади. – Один из трех офицеров, как ты увидишь из последних приказов и рапортов, в прошлую ночь попал в немилость и был арестован.
– Зора-бей, я знаю это…
– Я рассчитываю на то, что остальные два офицера помогут ему и прибегнут к какому-нибудь насилию – тогда они пропали!
– Принцесса с Сади-пашой? Это было бы ничем не восполнимой потерей! – прошептал Гамид-кади.
В эту минуту разговор обоих сановников был прерван громким грохотом труб.
– Султан! – сказал Шейх-уль-Ислам своему советнику и поверенному.
Роскошно одетые пажи вошли в зал и стали по обеим сторонам входа. Два церемониймейстера возвестили о появлении падишаха. Затем вошел султан в черном европейском платье с большой орденской звездой на груди. Сзади его шел Гассан, за ним следовали важные сановники и генералы, составлявшие блестящую свиту султана.
Принцесса вышла навстречу дяде и, поблагодарив его за милостивое посещение, повела в нишу к предназначенным для него креслам.
Султан приветствовал султаншу Валиде и пригласил ее сесть рядом с собою. Принцесса должна была также несколько минут пробыть с ним, и дядя был с ней очень любезен. Затем он велел позвать к себе Шейх-уль-Ислама и других присутствующих сановников, которым хотел оказать благосклонность и каждого удостоить несколькими приветливыми словами.
Султанша Валиде улучила время, когда султан разговаривал с министрами, и встала посмотреть на толпу гостей.
Недалеко от себя она заметила Гассана-бея и обратилась к нему. Она знала, что он был новым любимцем султана и его ожидала блестящая карьера. Императрица-мать расспрашивала его о некоторых неизвестных ей гостях.
– А принц Юсуф не приехал? – между прочим спросила она.
– Его императорское величество остались дома по случаю нездоровья!
– Передай принцу, что я очень жалею об этом и охотно воспользовалась бы случаем сблизить его с Шейх-уль-Исламом.
– Ошибаетесь, светлейшая повелительница, принц Юсуф слишком хорошо знает намерения Шейх-уль-Ислама, чтобы что-нибудь ожидать от него, – тихо отвечал Гассан.
– Ты, как говорят, поверенный принца – так это его собственные слова ты передаешь мне?
– Точно так, светлейшая повелительница! Кроме того, принц Юсуф считает, что дни Шейх-уль-Ислама сочтены.
Султанша Валиде удивленно взглянула на Гассана-бея.
– На каком основании? – спросила она. Затем, не дождавшись ответа, заметив Сади, спросила: – Не новый ли это паша?
– Точно так, ваше высочество, это Сади-паша, взявший в плен Кровавую Невесту!
– Я желаю, чтобы ты мне представил обоих офицеров! – приказала султанша Валиде.
– К сожалению, светлейшая повелительница, я могу представить только одного из них, другой же, Зора-бей, арестован в прошлую ночь.
– Арестован? За что?
– За поединок, в котором убил своего противника, и, к сожалению, противником этим был Магомет-бей, поверенный Шейх-уль-Ислама.
– Так я хочу говорить с Сади-пашой! – приказала султанша Валиде.
Гассан поклонился и сквозь толпу гостей поспешил к Сади, который в это время разговаривал с Махмудом-пашой, великим визирем, и некоторыми высшими сановниками.
Извинившись, что беспокоит, он объявил Сади, что с ним желает говорить султанша Валиде.
– Дела наши идут хорошо! – успел шепнуть своему другу по дороге Гассан. – Сирра-пророчица уже более не в руках Мансура. Я должен был арестовать Сирру.
– Арестовать? – спросил Сади.
– От имени султана за пророчество! Сирра сегодня вечером сообщила мне обо всем, что для нас так важно! Я теперь полон надежд. Через Сирру мы низвергнем Шейх-уль-Ислама. Я достаточно-таки знаю о нем. Если он будет обличен, если Сирра расскажет все, то ему невозможно будет увернуться!
В это время оба офицера подошли к султанше Валиде.
– Сади-паша, светлейшая повелительница, победитель мятежников, – представил Гассан своего друга, низко склонившегося пред султаншей.
– Я много наслышалась о твоей храбрости, – обратилась к нему императрица-мать, – и очень рада, что султан так отличил тебя своею милостью, Сади-паша.
– Очень благодарен вашему высочеству за милостивое участие! – отвечал Сади. – Но эта похвала, считаю, относится не ко мне одному, но и к моему товарищу, который, к сожалению, не может принять ее, так как вследствие необдуманного поступка попал в немилость к Шейх-уль-Исламу. И за это он теперь томится в тюрьме сераля.
Султанше Валиде очень понравился молодой паша, и она попросила его рассказать обо всем случившемся с Зорой.
– Мне очень жаль твоего храброго товарища, Сади-паша. Надеюсь, что следствие оправдает его, – сказала она сочувственно.
– Следствие будет сделано не в его пользу, может даже быть, что он поплатится жизнью, если этого пожелает Шейх-уль-Ислам, – осмелился заметить Сади, – но говорят, что «чудо» оказалось обманом! – прибавил он.
– Чудо? Пророчица? – спросила султанша Валиде, крайне удивленная.
– Если следствие открыто докажет это, значит, пророчица не что иное, как слепое орудие Мансура-эфенди, – отвечал Сади.
– Что ты говоришь, Сади-паша! Как можешь ты возводить подобное обвинение на пророчицу?
– Насколько оно справедливо, пусть докажет следствие, светлейшая повелительница! Гассан-бей получил приказание арестовать пророчицу!
– Арестовать чудо? Быть не может! От кого же?
– От его величества султана!
– Я еще этого не знала! На каком основании?
– За пророчество! Но Гассан-бей не мог арестовать пророчицу.
– Я так и думала!
– Пророчица, орудие Мансура-эфенди, была уже арестована жандармами, ее нашли на трупе одной убитой старухи.
– Клянусь нашим божественным пророком, это для меня непостижимо! Правда ли это?
– За это я ручаюсь моей головой, светлейшая повелительница! Если Сирра, невинно захваченная и мучимая кавасами…
– Невинно, да, это правда. Так они должны страшно поплатиться за это!
– Если Сирра не умрет внезапной смертью, то истина выйдет на свет!
– Она не должна умереть! Где она?
– В караульне жандармов, в Скутари.
– Я немедленно прикажу снова доставить ее в дом софта.
– Тогда она погибла.
– Я не понимаю тебя, Сади-паша.
Сади увидел, что Гамид-кади обратил внимание Шейх-уль-Ислама на него и на султаншу Валиде, и хотя он и был далеко от Сади и не мог слышать его разговора с императрицей-матерью, но все-таки не мешало быть осторожнее.
