– К чему это вступление – гордо перебила его принцесса. – Ты явился ко мне как проситель, и меня действительно удивляет, что после всего происшедшего у тебя хватает смелости просить меня о чем-нибудь!
Сади побледнел, услышав эти оскорбительные слова.
– Сади еще ни разу ни о чем не просил тебя, – сказал он дрожащим голосом, – и сегодня он явился не с просьбой, а с требованием! Я явился сознавая свое право, а не как проситель. Я требую у тебя обратно мое дитя, которым ты овладела недостойным образом…
– Остановись! Что осмелился ты мне сказать?
– Истину! Ты сама созналась мне, что овладела моим ребенком, – продолжал Сади. – Я пришел потребовать его у тебя назад!
– Как приходил ко мне требовать мою невольницу? Но опыт научил меня! Невольницу ты взял у меня, но ребенка тебе взять не удастся!
– Ты, значит, не хочешь отдать мне мое дитя, так подло похищенное тобой?
– Говори осторожнее, а не то я прикажу слугам вытолкать тебя из моего дворца, несмотря на то, что ты паша! – гордо сказала принцесса. – Мои слуги принесли мне ребенка из пустого дома гадалки Кадиджи! Чем докажешь ты, что этот ребенок твой?
Сади невольно вздрогнул при виде злобы этой женщины и мысленно поблагодарил Аллаха, что вовремя возвратился к Реции.
– Моя любовь к ребенку должна служить достаточным доказательством, – отвечал он. – Перестань бороться со мной, мне ничего от тебя не надо, кроме ребенка! Отдай мне его, и ты никогда больше меня не увидишь!
– Ни о какой борьбе между нами не может быть и речи, так как я принцесса, а ты выскочка, которому я напрасно оказывала милость. Теперь место милости заменил гнев.
– Итак, ты хочешь перенести свою месть на безвинное существо? Неужели ты женщина, а не зверь?
– Ты не получишь ребенка!
– В таком случае пусть султан решит между нами! – с угрозою вскричал Сади. – Будь ты мужчина, все решило бы оружие!
– Ты осмеливаешься угрожать мне султаном, мне, принцессе! – вскричала с гневом Рошана. – Так знай же, что твоего ребенка нет в живых, что я приказала убить его! Теперь иди к султану!
– Да накажет тебя Аллах! – вскричал Сади, вздрогнув при этом ужасном известии.
Злодейка принесла невинное дитя в жертву своей мести! Этого не в состоянии был вынести Сади.
– Горе тебе! – сказал он дрожащим голосом. – Аллах, защищающий невинных детей, накажет тебя! Я с отвращением отворачиваюсь от тебя! И никогда нога моя не переступит порога твоего жилища.
– Я поклялась разбить твое счастье, и это мне удалось!
– Аллах рассудит нас, это мое последнее слово, – сказал Сади, поворачиваясь, чтобы уйти.
Между тем вечер уже наступил.
Сади шел, торопясь как можно скорее оставить это проклятое место.
Проходя мимо кустарников, он вдруг увидел перед собой Эсму, с мольбой протягивавшую ему руки.
– Выслушай меня, паша, – прошептала она. – Никто не должен знать, что я говорю с тобой, а не то я погибла безвозвратно.
– Зачем же ты подвергаешь себя этой опасности?
– Потому что я должна тебе сознаться!
Сади сейчас же подумал о своем ребенке.
– О ребенке? – поспешно спросил он.
– Не так громко, заклинаю тебя! Никто не должен знать, что я здесь говорю с тобой! То, что я хочу тебе передать, есть глубочайшая тайна. Принцесса дала мне твое дитя, чтобы я умертвила его.
– Так, значит, это ты была исполнительницей этого ужасного преступления!
– Она приказала мне утопить ребенка!
– Ужасно! У этой принцессы нет сердца…
– Она угрожала мне смертью, если я не исполню ее приказания. Ты знаешь мою повелительницу, благородный паша, она непреклонна и ужасна в гневе, она приказала бы меня убить, если бы я ослушалась ее, но я почувствовала сострадание к безвинному малютке.
– У тебя доброе сердце. Но говори скорее, что ты сделала?
– Это было не так давно, ночь была бурная! Я сошла к берегу и хотела бросить ребенка, сердце у меня сильно билось, я со страхом оглянулась вокруг, не подсматривают ли за мною. Я не знала, что мне делать, и была как безумная, я положила ребенка в тростнике, но потом снова возвратилась, боясь, чтобы какой-нибудь невольник не бросил бедняжку в воду. Тогда я увидела вблизи стоявшую лодку и, сама не знаю как, положила ребенка в нее и оттолкнула от берега…
– Ты отвязала лодку?
– Да, отвязала!
– И положила ребенка в пустую лодку?
– Да, я не могла сделать ничего другого, и сама даже не знаю, почему поступила именно так.
– Но ребенок, без сомнения, погиб, он нашел смерть в волнах.
– Я должна была сознаться тебе во всем!
– Несчастная Реция, – прошептал Сади. – Я не могу дать ей никакой надежды.
– Ах, я думала, что поступаю справедливо, я поручила ребенка покровительству Аллаха! Какой-то тайный голос говорит мне, что твой ребенок жив!
– Твоя надежда обманчива! Я не надеюсь более! Море поглотило мое дитя! Я не обвиняю тебя в случившемся, Эсма. Я знаю, что ты должна была повиноваться!
– Ты прощаешь меня, благородный паша?
– Не ты виноватая! – отвечал Сади и повернулся прочь. Эсма поглядела ему вслед и исчезла в кустах.
Около дворца Сади ждал экипаж.
Мы не будем описывать чувства, с которыми Сади возвращался домой, – они вполне понятны.
Доехав до дому, он выскочил из кареты, но едва он переступил порог, как навстречу ему в смятении кинулись прислужницы гарема, они были испуганы, в доме слышны были крики печали.
Что это значило? Неужели его ждало новое несчастье?
К нему подошла старая смотрительница гарема, с отчаянием ломая руки.
Сади подумал, что, вероятно, что-нибудь случилось с Рецией, что ее здоровье вновь ухудшилось.
– Что вы кричите? – спросил он. – Говорите, что случилось в мое отсутствие?
– Увозил ли ты нашу милостивую повелительницу?
– Знаешь ли ты, где она находится? – допрашивала старая прислужница.
Сади с удивлением поглядел на нее.
– Ты ведь знаешь, что я уехал один! – отвечал он. – Где моя жена?
Крики и плач усилились.
– Ах, господин, помоги нам! – вскричала старая смотрительница гарема. – Наша повелительница исчезла!
– Реция? Она оставила дом?
– Никто из нас не видел этого.
– Когда это случилось?
– Слушай, благородный паша! Час тому назад наша госпожа приказала нам, как всегда, идти обедать, – начала старая смотрительница. – Мы спокойно обедали, как вдруг нам послышался шум в передней, будто чьи-то шаги. Я открыла дверь, в передней было темно, тем не менее мне показалось, что через нее идет какой-то человек. Я вскрикнула, тогда незнакомец повернул ко мне голову, и на лбу его что-то засверкало.
